Мира закрыла глаза, чтобы не видеть Оскара. Она бы с удовольствием отвернулась, но зазор между диваном и полом не позволил маневрировать головой.
— Ни фига себе! Ты чего там делаешь, эй? Валить отсюда надо! Давай, вылазь! Слышишь, Мирослава батьковна?.. Голубя твоего подстрелили.
— Слышу, — огрызнулась Мира.
— Вылезай, говорю.
— Отвяжись.
— Не хочет она вылезать, — пояснил Артур. — Чего пристал? Может, ей там хорошо.
— Надо же посовещаться…
— Ну и совещайся. Переводчик, он и под диваном переводчик.
Даниель застыл у зеркала. Разбитое лицо деморализовало его больше, чем вооруженный налет. Кровь хлестала из рассеченной брови, впитывалась в дорогую рубашку.
— Давай, перевяжу, — предложил Оскар, но доступа к ране не получил.
Даниель продолжал наблюдать свое печальное отражение. Штурм не возобновлялся. Артур расслабился и закурил.
— Мира, — обратился к графине Оскар. — Может, все-таки выйдешь, повлияешь на своего француза, пока он кровью не истек?
— Живы все? — спросила Мира. — Покойников в доме нет?
— Не знаю, — честно ответил Оскар.
— Спроси. Я не выйду, пока они в доме. Пусть уходят на кладбище.
— Если тот выродок в подполе не подох, вроде все живые.
— А Борька? — вспомнил Деев. — Где Борька-то?
Товарищи огляделись, осмотрели дом, заглянули в шкаф. Все ставни были заперты изнутри, прореха, закрытая занавеской, была на виду. Человек с комплекцией Бориса вряд ли мог выскользнуть из нее незаметно. Оскар проверил дверной засов.
— Ты понял, Деев? Может, в печной трубе?..
Товарищи просунули в трубу швабру, но оттуда посыпалась только сажа.
— Ни хрена не понял… — признался Артур. — Он точно был?
— Вроде был.
— Может, не был? Может, на яму пошел?
— На какую яму? Разве что в подпол заскочил вместе с этим…
Товарищи присели у крышки подпола.
— Эй, как тебя?! — обратился к пленнику Оскар. — Гусь, что ли?! Борька с тобой?
— Он его, как заложника взял…
— Погоди, Деев, не каркай. Гусь, хочешь камни — ответь!
В недрах подпола что-то зашевелилось. Товарищи попятились на безопасное расстояние.
— Ты, шиз! Борька с тобой, тебя спрашивают? — повторил Деев.
— Лотерея моя, понял, Деев? — раздался голос из подземелья. — Ты никто, понял! Ты дерьмо!
— Лотерея? — сообразил Оскар. — Знаешь, что за камни он хочет? Слышишь, Гусь? Хочешь выиграть бриллиантовое колье у нефтяного шейха, так и скажи! Но ты ж хрен его вывезешь из страны. Ты, дурак!
— Не твое дело. Камни мои, ясно?!
— Какое бриллиантовое колье? — не понял Артур.
— Через месяц шейх заключит пари, Деев. Ты успеешь долететь до Бахрейна.
— К черту шейха, отдай ему эту лотерейную хрень, — попросил Артур. — Пусть Борьку отпустит. Слышишь, Гусь? Мы тебе всю папку, ты нам Борьку… живого. Годится?
— Погоди… — засомневался Оскар. — Мне эту папку лично Зубов отдал…
— Ну и что? Лучше, если сюда полиция явится? Борьку-то искать будут. Где, думаешь, его будут искать?
— Эй, Боря!.. Пусть сначала отзовется!
— Ща, я те отзовусь, козел плешивый! Скажи спасибо, что я вас всех не порубил.
— Он Борьку ранил! — догадался Артур. — Давай сюда папку! — Оскар поднялся в библиотеку и спустился с папкой в обнимку.
— Хорошо подумал, Деев?
— Я подниму крышку и постою с топором на выходе, — решил Артур. — А голубец с другой стороны подстрахует, о-кей?
Окровавленный Даниель с пиратской повязкой на глазу, присоединился к компании. Оскар крепче прижал к груди папку.
— Нет, мужики, эта папка стоит батальон таких «Борек».
— А я из-за него в тюрягу не сяду, понял? — Артур поддел топором половицу и наступил на рычаг. Гвозди со скрипом полезли наружу. — Ты! — скомандовал он. — На выход! — и топнул ботинком по полу.
Грязное чудовище с разбитой головой выкарабкалось из укрытия, волоча за собой автомат, злобно глянуло на Артура, вырвало папку из рук Оскара и рыбкой вылетело в окно. Стекло захрустело под окнами. Когда Деев, размахивая топором, вскочил на подоконник, было поздно. Беглец растворился в толпе обнаженных.
— Деев! — крикнул Оскар и указал в подпол на лужу крови, растоптанную армейским сапогом. — Иди, полюбуйся, какой ты идиот, Деев! Мокрое место осталось от Борьки-то. Одно из двух: либо Гусь его съел, либо не было его тут.
— Он же пришел с французом…
— Тебе показалось, Деев. Сто раз говорил, здесь аномальная зона. А ты: неси папку, неси папку! Ты всегда был кретином, Деев! И в этой жизни, и в следующей тоже будешь кретином, но только нищим! Ой!.. — Оскар и едва не упал. Доски пола под ним шатнулись. Дом задрожал, захрустел, зазвенел и затрясся. — Люди! — воскликнул он, хватаясь за подоконник. — Землетрясение!