Дом качнулся сильнее, накренился на бок, сорвался. Голые тела уперлись в фундамент, ноги заскользили в грязи. На помощь к ним побежали свежие силы, влились в толпу. Дом опять накренился, заскрежетал, разбитая посуда зазвенела по полу.
— Мне снится… или это происходит со мной наяву? — спросил Даниель.
— Давай, я тебя разбужу, — предложил Оскар, — а ты мне скажешь, что делать дальше?
Одноглазый «француз» встал у подоконника рядом с Оскаром и Артуром. Как три пирата, попавшие в шторм, они наблюдали волны, мотающие корабль по морю.
— Гроза кончится, — сказал Даниель, — уйдем отсюда все вместе.
Утро следующего дня напоминало кораблекрушение на необитаемом острове. В доме пахло пожаром и потопом. На диване среди руин лежал обнаженный до пояса Даниель с забинтованной головой. Графиня Виноградова складывала в аптечку бинты и зеленку.
— Шрам останется, — сказала она. — Готовьтесь, господа, оплатить пластическую операцию.
Оскар крякнул.
— Я бы рад, — ответил он, — только мой кошелек убежал с Гусем. Все претензии к Дееву.
— Лицо, которое вы изуродовали, стоит больше, чем твой кошелек.
— Не ругай их, Мирей, — попросил Даниель. — У меня хорошая страховка.
— А ты помолчи! Кто тебя учил утюгами кидаться? Это он запустил утюг?
— Он, он, — закивали Оскар с Артуром.
— Откройте окна, — попросила Мира. — Дышать нечем.
Артур погасил сигарету.
— Пошли, Оська, — пригласил он товарища, — поищем Бориску.
Вместо кладбищенского пейзажа Мира увидела за окном глухую стену сарая. Она подошла к другому окну и увидела тропу, на которой валялось горелое одеяло. Под окнами бродил Оскар. Усваивал происходящее. Тропинка от крыльца больше не вела за сарай, а торчала из-под фундамента. Крыльцо, лишившись досок, валялось в палисаднике вверх тормашками. Оскар позвал Артура, который заблудился, приняв сарай за баню, а баню за мастерскую. Дом, всю жизнь стоявший фасадом на юг, оказался развернутым на запад. Артур посмотрел на небо. Солнце всходило из-за той же горы, тропа поднималась по той же ложбине, даже фрагменты забора, который стоял века, остались на прежнем месте, но дом, вокруг которого он на днях покосил траву, отъехал в заросли вместе с фундаментом. Артур постучал по стене ботинком. Крошка посыпалась с гнилой штукатурки. Кладбищенская трава, из которой не было видно надгробий, была подпалена и утоптана, словно здесь плясал на углях табун.
— Я что-то не уловил… — пожаловался Оскар.
Даниель приподнялся с дивана.
— Лежи, — приказала Мира.
— Что они ищут?
— Сортир потеряли, — сообщила она. — Скакали вчера по двору с топорами, теперь парашу найти не могут.
— Даже сортир убежал отсюда, — заметил Даниель. — Если мы пойдем по его следу, он выведет нас в город.
Оскар с Артуром ходили вокруг дома туда и обратно, обмениваясь впечатлениями. Мира вслушивалась в их разговор. Их озадаченные лица мелькали в окнах, их странные реплики достигали ее ушей.
— Черт с ним, — сказал Оскар. — Пусть стоит, как стоит!
— Дык, оно ж так не стояло, — возразил Артур.
— А что я сделаю?
— Хрень какая-то…
— Вижу, что хрень…
Разговор переместился за сарай и перестал быть понятным.
— Что они хотят? — спросил Даниель. — Они идут с нами в город?
— Они разбираются, почему дом съехал на бок.
— Не они же его сдвинули.
— Но влетит-то им.
Даниель поднялся с дивана, накинул куртку на голое плечо, украшенное синяком.
— Я посмотрю… — сказал он и вышел.
При свете дня Мира ужаснулась руинам: разбитая мебель и посуда, осколки стекла в крови, пятна сажи на крашенном потолке. У лестницы на второй этаж отсутствовала половина ступенек.
— С меня хватит, — решила графиня. — Что я здесь делаю? Господи, как я здесь оказалась?
Она вышла во двор. Дольмен, омытый дождем, сиял на склоне горы как крепость, защищенный и неприступный, пустой, чужой и холодный. Мира поднялась на опрокинутое крылечко, чтобы рассмотреть дольмен целиком. Его ворота, вчера глядевшие на восток, сегодня развернулись к ней. Сначала графиня решила вернуться в дом и хорошенько поспать. Потом ей показалось, что это не ворота, а тень стены создает иллюзию… «Надо сказать мужикам, — решила графиня, — и дом перетащили, и дольмен развернули. Может, не мы одни виноваты?» Она пошла напрямик через кладбище, чтобы убедиться в своей догадке, и убедилась. Храм действительно был повернут. Массивная древесина ворот не дрогнула под ее рукой, только холод просочился в тело от каменных глыб, потек по венам и едва не добрался до сердца. Мира постучала в ворота и не услышала стука. Она подняла булыжник, прицелилась в бойницу под крышей, но испугалась.