— О чем ты думаешь, Обезьяно-человек?
— Не называй меня так!
Она смеялась и тыкалась в меня носом, как кошка, которая желает, чтобы ее погладили; она издавала звук, который не был ни мурлыканьем, ни рыком.
Однажды я прогуливался по пляжу, собирая все, что находил: крабов, моллюсков, водоросли. Мы экономили пули, но все равно их почти не осталось. Вскоре мы скатимся до того, что начнем охотиться, как животные. Я стану подобен ей. Я увидел, как навстречу мне что-то движется по воде. Парус! Но лодку качало, как пьяного матроса. Это была та самая шлюпка, которую я описал в книге: в ней сидели капитан «Ипекакуаны» и его первый помощник. Оба были мертвы. Может, это мой единственный шанс спастись с острова. Если я умру в океане, то, по крайней мере, умру по-человечески.
Я ступил в лодку. Тогда я был уверен, что больше не увижу ее.
— Возможно, — сказала она, — тебе будет интересно знать, чем именно ты можешь мне помочь.
Закапал дождь. Капли застревали в ее вуали, точно в паутине.
Я отвернулся. Я не хотел этого знать, но все же не мог не слушать. Как ученому, как мужчине, мне было интересно, что она задумала.
— Я бы хотела сама выносить ребенка, но я не могу. Мы в этом убедились, не так ли, Эдвард? А ты бы хотел, чтобы у нас были дети? Интересно, какими бы они были. Моро лишил меня способности заводить потомство с представителями моего вида, но и с вашим видом этого тоже не получается. Даже мистер Радзински не смог подарить мне такую возможность, хотя он пытался. Есть тут какая-то несовместимость, и дело не только в анатомии. Возможно, однажды ваши ученые ее обнаружат, и тогда мы сможем создать настоящую расу зверолюдей. Но я нетерпелива, я хочу, чтобы мои дети процветали и населяли землю. И это, согласно мистеру Дарвину, более чем естественное желание.
Здесь, в Англии, я создам клинику, где продолжу и усовершенствую опыты Моро. Но моя больница не будет Домом страдания. Мы воспользуемся всеми медицинскими достижениями последнего десятилетия — и образовательными тоже, ибо моя клиника будет также и школой. Подумай, Эдвард! Мои дети получат самое современное образование. И они вступят в новую эру, как хозяева Вселенной.
— И что же позволяет тебе думать, что я стану финансировать такой… такой безумный проект? Разве недостаточно того, что Моро уже попытался? Почему ты сама хочешь создавать таких же чудищ?
— Не чудищ. Взгляни на меня, Эдвард. Я разве чудище?
Я не знал, что на это ответить.
— Ты станешь финансировать мой, как ты выразился, безумный проект по трем причинам. Во-первых, ты джентльмен, а джентльменов заботит их репутация. Если ты не обеспечишь меня необходимыми денежными средствами, я сообщу вашей английской печати. Существует два закона, Эдвард, которым подчиняются все цивилизованные люди: во-первых, нельзя делить ложе со своей матерью, сестрой или дочерью, во-вторых, нельзя есть плоть других людей. Ты нарушил второй из этих законов.
— Какое мне дело до того, что подумает общество?
— Но ведь начнутся вопросы. И, раз ничего нельзя доказать, люди предположат самое худшее. О тебе пойдет дурная слава. Где бы ты ни очутился, за тобой будут следить, тебя будут фотографировать, брать интервью. Представь только заголовки газет! «Чем завтракает каннибал мистер Прендик. Вкуснее ли это людской плоти?» А во-вторых, ты ученый. Я предлагаю тебе эксперимент. Я привезу из Америки молодых пум, младше двух лет. Отличные, здоровые особи. Операции будут проходить поэтапно, я собираюсь изменять зверей постепенно, что позволит им шаг за шагом привыкнуть к их новому обличью. Я буду давать им образование. Не будет никакой боли, не будет уродств. Мои дети будут прекрасны, как я сама.
Я хватался за последние соломинки:
— Твой план осуществить невозможно. Ты никогда не сможешь построить такую клинику в Англии. Где ты ее спрячешь? В сельской местности не осталось ни одного незаселенного уголка, за тобой всюду будут наблюдать. Тебя найдут.