Часть первая. Гнилое Море. Блюз
Северный блюз
Даккары лениво разрезают хищными носами волны. Их потрепанные паруса едва заметно, и только для тех, кто посмотрит вверх, трепыхаются под слабыми порывами уставшего от недавнего шторма ветерка. Даже украшенный затейливой чеканкой флюгер больше противно и слабо не скрепит, и не движется, и не указывает правильное направление ветра. И уже с трудом верится, что этот ветерок, и все эти волны вокруг, еще недавно казавшимися сошедшими с ума могущественными убийцами - те же самые, прежние, но теперь добрые и безобидные оборотни. И что Гнилое Море, вдруг передумало, пожалело и решило отпустить, стало мирным и спокойным, а не ярым и подлым, всяческими способами старающимся нас извести. Оно теперь не кажется враждебным и суровым, а приветливым и спокойным, словно давно знакомый старый друг.
Сегодня необычно тепло. Утреннее солнце, еще молодое и бодрое, добро играется с маленькими волнами, подмигивает, заигрывает своими зайчиками, порой аж до больной рези в глазах. И лазурное, безоблачное небо вверху! Такое красивое и завораживающее, что даже я - Проклятый, смотрю на него с восхищением, позабыв на миг о множестве проблем. Вокруг - праздник для всех, как есть. Но стоит внимательней осмотреться, и сразу бросится в глаза скрытое недоверие, ожидание подвоха, тень страха среди окружающих. Путешествие Гнилым Морем всегда связано с тяжелыми испытаниями, мифами, притчами и страшилками среди тех, кто большую часть своей жизни проводит не на суше. А что говорить о таких как я - неопытных и наивных начинающих мореплавателях. Уже позади морская болезнь, много дней провел в водной пустыне, а в памяти все равно нет-нет и всплывают подслушанные в припортовых тавернах и кабаках пугалки об этом Море, злобном проклятии и ворожбе. Но в редкие минуты, когда солнышко прорывается сквозь тяжелые тучи, нежась под его ласковыми лучами, хочется думать только о хорошем, выбросив прочь плохое.
Из шатра на корме появился Эрлих со своей свитой. Как обычно красив, горделив и одетый нарядно, словно конунг или бог. В дорогом красном плаще, стянутым на плече броской, всем на зависть, сияющей брошкой. Гордый волевой подбородок, тщательно расчесаны и уложены светлые кудри, перевязаны разноцветными ленточками с многочисленными золотыми и серебряными кольцами. Взгляд пронзает, буравит, испепеляет. Сапожки изящны, с мягкой кожи, с узкой колодкой - словно пошиты эльфами для своего короля. Туника, штаны - из цветного шелка, бронь как у южан, сияющая, цельная, с рельефом мышц и причудливой, наверняка магической гравировкой. На поясе меч и кинжал с рукоятью и ножнами слишком щедро и безвкусно покрытыми драгоценными камнями, жемчугом. Их новый король мой дядя Сейв Золотобородый выглядел по сравнению с ним скромным боном. Хоть и владел не одним десятком драккаров против трех Эрлиха. Но молодой ярл из клана Синих Плащей красив, дерзок, уже даже воспет в новых песнях скальдов. Пусть и поговаривали злые языки, что сочинялись они за деньги, на заказ, но многим эти сказы нравились. Особенно юным и дерзким. Тем более, что Эрлих при каждом удобном случае и везде твердил: готов принять в свою дружину любого воина, обеспечить оружием и научить бою, а после похода честно заплатить из полученной прибыли. Разве мог я не поддаться его харизме, очарованию? Такой красивой, хоть и глупой сказки для наивных простачков? До сих пор удивляюсь, как на нее повелся. И не перестаю мучиться вопросом: почему дядя не предупредил, не взял под свою опеку. Впрочем, как оказалось, даже опытные ветераны умудрились попасться в сети Эрлиха.
Ярл со свитой важно проходят мимо. Сопровождающие своего господина подлизы ищут малейший повод для придирок. Особенно усердствуют Олаф Лысый и коренастый Вульф. Но я им повода не дам.
Эрлих опять бросил взгляд на рукоять моего бастарда. Странно, ведь она грубая и проста, откуда такой интерес? На родовом мече нет позолоты, дорогих украшений. Тусклый металл, обмотанный почерневшей кожей, причудливое навершие с четырьмя истертыми, едва видными иероглифами или быть может древними рунами. И стоит из-за него меня так ненавидеть?
Тело устало и болит, спина и руки отказываются слушаться, ладони покрылись кровавыми мозолями. Но рядом сидит Нора - хрупкая, маленькая, в сравнении со мной, свободная северная девушка. Она наверняка привычней к этим походам, только вряд ли ей легче двигать такое же тяжелое весло как у меня. Нора молчит, сжав тонкие губы. Ее скулы заострились, светлые волосы, заплетенные в тонкие косички, развеваются на ветру, ноздри небольшого, чуть курносого носика раздуваются от усилий. Маленькая и по-девичьи упругая, вызывающая грудь часто вздымается, манит своими соблазнительными формами и темными кружочками на вершинах упругих бугорков, так хорошо видными сквозь промокшую, прилипшую к молодому телу тунику.