19. Две сестры
Жили-были две сестры. Какие у них были имена, я не помню. Старшую всегда звали Дочка, а младшую — Сестрица. Дочка была злая, ленивая и лживая, а Сестрица — послушная, прилежная и правдивая. Но мать почему-то любила старшую, а к младшей была очень несправедлива. Никак Сестрица не могла ей угодить.
Однажды мать сказала:
— Дети, я сегодня целый день должна пробыть на базаре, надо продать фрукты и маниоку с нашего огорода, а на вырученные деньги купить соленой рыбы и сахару. А вы за это время очистите мне большую корзину риса. Ты поможешь Дочке, Сестрица?
— Да, матушка.
Девочки помогли матери поднять на голову тяжелую корзину с фруктами и маниокой, и мать пошла со двора. Сестрица сказала:
— Возьмем сразу рис из амбара? Тогда колосья хорошенько подсохнут, прежде чем мы станем их толочь.
Но старшая девочка ответила, зевая:
— Мне что-то неохота. Знаешь что? Тащи ты снопы из амбара, а я буду обрезать колосья!
Сестрица вскарабкалась по крутой лесенке в амбар, вытащила своими маленькими ручками один сноп за другим и сложила их на земле. Потом она позвала:
— Дочка, снопы уже лежат. Придешь обрезать колосья?
— Ах, приставала! Не можешь сама обрезать колосья? А я разложу их просушить.
Сестрица срезала колосья и спросила:
— Дочка, хочешь разложить колосья сушить?
— Ну и надоеда же ты! Не можешь сама разложить их? А я положу их в колоду!
Сестрица разложила колосья и отгоняла от них птиц, пока все хорошенько не подсохло. Тогда она позвала:
— Дочка, колосья высохли. Положишь их в колоду?
— Вот прилипала! Не можешь сама отнести? А я буду толочь.
Сестрица набрала колосьев и отнесла в ступу; потом еще, еще... пришлось довольно долго бегать взад-вперед. Наконец она сказала:
— Дочка, иди молотить, колосья уже в ступе.
— Ох, отвяжись, сделай это сама, а я провею. Пришлось Сестрице толочь рис. Это было нелегко — изо всей силы опускать тяжелый пест на колосья и выбивать из них зерна. Ее ручки очень устали, и она едва проговорила:
— Дочка, иди веять, рис обмолочен.
— Вот прицепилась, не можешь сама провеять? А я тогда потолку их второй раз.
Сестрица взяла большую плоскую корзину, в которой женщины веют, положила туда немного обмолоченного риса вместе с половой и стала легонько подбрасывать. Ветер сдувал полову, и она оседала по краям, а рис собирался в середке.
Наконец рис был весь очищен, а руки Сестрицы будто налились свинцом от усталости. И тогда позвала она умоляющим голосом:
— Дочка, давай теперь потолки рис второй раз в ступе, отбей шелуху!
— А сама не можешь, липучка? Я его потом просею и ссыплю в корзину.
Пришлось Сестрице и отбивать шелуху, и отсеивать отруби. Чистые, гладкие зерна риса она ссыпала в корзину. Слава богу, дело было сделано. Но вся она была в шелухе и мякине. Взяла Сестрица полотенце и кувшин и пошла к ручью искупаться и принести свежей воды.
Как только она ушла, Дочка вывалялась в полове и мякине и выглядела так, словно целый день работала. Когда мать пришла, она спросила Дочку:
— Ну как, натолчен рис? А Сестрица помогала тебе?
— Да, матушка, рис натолчен, посмотри сама. Но Сестрица мне совсем не помогала, я все сделала сама. Она только прихорашивается и бегает купаться.
В этот миг Сестрица вернулась с ручья, свежая после купания. Ее мокрые волосы были связаны узлом.
— Я очень сердита на тебя, Сестрица, — сказала мать. — Смотри, как выглядит Дочка, на которую ты оставила всю работу!
Только хотела Сестрица сказать, как было на самом деле, но мать, ничего не слушая, побила ее и отослала к ручью мыть пальмовые листья, с которых они ели[95]. Это была нелепая затея — мыть пальмовые листья. Их выбрасывают и срывают новые. Но мать хотела наказать Сестрицу.
Две сестры
Заплакала Сестрица и пошла к ручью отмывать листья. Но руки ее устали, и листья один за другим выскользнули и уплыли по течению. Пришлось вернуться ни с чем и сказать матери:
— Матушка, листья выпали у меня из рук.
Тогда иди вдоль ручья и ищи, куда их унесло. И пока не найдешь, не возвращайся! — в сердцах ответила мать.
Заплакала Сестрица еще пуще и побежала к ручью искать листья. В ручье она увидела маленького рачка и спросила:
— Рачок, может быть, ты видел три листа — тарелки моей матушки? Ручей унес их, и я не смею вернуться, пока не найду.
— Нет, я не видел, пойди-ка спроси у моего брата рака! Сестрица пошла вдоль ручья, пока не увидела рака.