— Давай залечу, — предложила я, ужасно смущаясь.
— Залечи. Уверен, ты справишься не хуже Комира.
У меня его уверенности не было. Когда Освальд научил меня использовать исцеляюще заклинание без побочки, я много раз пробовала его на себе, но никогда на ком-то другом. Сглотнув, я положила руку на его горячий бок, прикрыла рану, провела по ней, будто стирая, и перенаправила побочку на рост волос. Мне нравилось, когда у Рональда волосы чуть длиннее.
Рана благополучно исчезла, на её месте остался красный след. Я подняла глаза на жениха. Рональд не следил за тем, что я делаю, а неотрывно смотрел мне в лицо. Неожиданно для самого себя, он потянул меня за талию и крепко обнял, потом, так же неожиданно с силой отодвинул, резко развернулся и начал складывать вещи.
— Прости, — сказал он, уводя взгляд в сторону, хоть извиняться было не за что. Я смущённо опустила голову. Взгляд скользнул по рукам. Только сейчас, в ярко освещённой солнцем комнате, я увидела под ногтями кровь, которой там не должно было быть. Прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, откуда она взялась. Я растерянно провела по своему только что залеченному плечу. Розовые следы на месте царапин были слишком узки, чтобы принадлежать чудовищу с медвежьими когтями. Вопреки моей первой догадке, их оставил не Шершех, а я сама.
Праздник урожая
К месту силу решено было ехать в карете. Сборы были короткими, всего через час карета уже катила, увязая в грязи на ладонь. День прошёл нудно, а когда на поля стали ложиться сумерки, мы подъехали к небольшому городу, который перестал быть деревней недостаточно давно, чтобы обзавестись замком, зато оказался настолько популярным, что в нём выстроили три десятка трактиров. Это радовало, сегодня, похоже, нам предстояло спать на кроватях, если уснуть вообще получится.
Но мы радовались раньше времени. В пристоличном городке, как оказалось, каждую осень с размахом праздновалось окончание сбора урожая. Праздник длился целую неделю. Днём горожане и приезжие устраивали состязания на звание лучшего огородника. Они выставляли самые видные экземпляры овощей, натирая их, полируя, и тщательно скрывая от всех секреты удобрений и заклинаний, усиливающих рост. К вечеру каждого дня определяли победителей, сумевших впечатлить зевак размерами, формами или цветом корнеплодов. Вечером, независимо от результатов, праздновали все, причём так, что было слышно в столице. Честно сказать, горожане и устраивали этот праздник ради грандиозного недельного гуляния, найдя для него более или менее приличный предлог.
Праздник прижился и стал привлекать к себе гостей из окрестностей. Сейчас шёл третий, самый интересный день. Впереди была сортировка. Это значило, что сегодня ночью горожане вынесут на улицу ящики с гнилыми овощами, разобьются на два лагеря, и начнут швырять друг в друга помидоры, яблоки, картошку, а самые сильные и глупые — тыквы. Это был любимый день праздника для многих. Гостей привалило столько, что трактиры с ними не справлялись. Многих это нисколько не смущало, и, готовясь к бурной ночи, они отдыхали под придорожными деревьями, возами или просто прислонясь к стенам домов. Самым везучим удалось найти свободный стог сена, или выпросить у добрых хозяев разрешение заночевать в сарае (разумеется, не бесплатно).
Мы проезжали мимо одного такого, слишком уж гостеприимного сарая. Двери в него не закрывались. Им мешали это сделать чьи-то ноги. Скорее всего гость заплатил хозяевам полцены, потому как его нижняя половина ночевала на улице. Верхняя половина безмятежно спала в обнимку с поросёнком.
Рональду надоело кружить по городку. Он остановил карету у того трактира, который показался ему самым приличным. Как и следовало ожидать, для него место нашлось. Хоть Рональд и собирался путешествовать инкогнито, в Освии не было настолько глухой деревни, где бы его не знали в лицо.
Хозяин уступил свою комнату, получив в десять раз больше положенного. На вопрос, где он сам будет ночевать, счастливый трактирщик ответил, что сегодня спать вообще не собирался, и показал нам мешок порченой картошки. Приближающаяся ночь была его любимой на празднике урожая.
К слову, как оказалось на утро, наш кучер тоже предпочёл сомнительному удовольствию ночёвки в карете, разгульное веселье вместе с местными жителями. Ящик гнили ему кто-то продал за баснословную цену.
Спальня трактирщика один в один походила на комнату моих родителей. Есть что-то неуловимое, что связывает все комнаты трактирщиков. Может быть, это узорчатый ковёр или маленькое зеркало, висящее над комодом, или расшитые подушки, уютной горочкой разложенные на короткой, узкой, но высокой кровати. Я перевела взгляд на Рональда. Мука отразилась на его лице.