Василика уважительно хмыкнула. Дэми вообще никак не отреагировала на все эти скучные взрослые разговоры. Замки на куртке были для неё интереснее. Только Рональд остался недоволен моим обещанием.
Они ещё долго сидели, высказывая свои догадки и предположения. Колобок и Дэми уютно сопели на коленях. Моя голова сама собой опустилась на спинку кресла, я закрыла глаза. Спать хотелось мучительно. В конце концов Освальд — лучший маг в мире, он не даст мне кому-либо навредить. Я обняла Дэми и колобка, и, наконец, позволила себе уснуть.
Сон был прозрачным, как лёгкая дымка над озером, и через него я слышала всё, что происходит в комнате. Рональд с Освальдом остались сидеть в гостиной, их разговор крутился вокруг одного.
— Теоретически, — рассуждал Освальд, — она сама может отдавать ожерелью команды во сне. Тогда всё становится на места — артефакт есть, хозяйка есть. Вряд ли она отдаёт команды, чтобы ей снились кошмары, но они могут оказаться побочкой. Не беспокойся, Рональд, артефакты ещё ни разу не убивали своих хозяев.
— Освальд, два мага уже мертвы. Сто пятьдесят человек прошли через мои болота за две недели, но не вернулись только маги. Не слишком ли странно, чтобы оказаться просто совпадением? У меня нет никаких доказательств, но я не задумываясь дал бы герцогскую клятву, что во всем виновато это ожерелье. К тому же Александра почти не спит. Сколько человек может прожить без сна?
Они бы долго спорили, но пришла сердитая Василика с заспанными глазами и внесла в их дискуссию некоторое разнообразие.
— У меня сегодня выходной, дайте поспать! — рявкнула она с порога. — Иначе завтра сами будете весь день присматривать за Дэми, а я пойду за покупками.
Угроза сработала безотказно.
— Утром что-нибудь придумаем, — торопливо сказал Освальд, поднимаясь с кресла. Он бережно взял спящую Дэми с моих коленей и унёс наверх в детскую. Рональд накрыл нас с колобком узорчатым покрывалом, поцеловал меня в лоб и тоже ушёл. На улице в последний раз заржала, напоминая о себе, Гера. А может быть Омка? Было не важно. Я погрузилась в темноту до самого утра, и проснулась только, когда уже встало позднее осеннее солнце. Кошмаров этой ночью не было.
В доме царила тишина. Сначала мне показалось, что все ушли, но после короткой прогулки по комнатам я отыскала Рональда и Освальда, спящими в креслах в кабинете на втором этаже. Вокруг них стояли ровными колоннами стопки книг, явно просмотренных за ночь. Какой смысл делать что-то по ночам, если потом тело всё равно заберёт время для сна днём?
Я решила их не будить и пошла к Василике. Тихо постучала в дверь, никто не ответил, тогда я вошла без приглашения. Из-за приоткрытой двери в ванную доносился писк ребёнка, плеск воды и настойчивые рекомендации Василики больше никогда не размазывать варенье по праздничным платьям.
Пока они были заняты, я осмотрелась. Детская и взрослая одежда закрывала собой большую часть не заправленной кровати, будто кто-то долго искал что надеть, и перебрал все возможные варианты. Каждый из «вариантов» был густо перепачкан красным густым вареньем, по виду вишнёвым.
Василика вышла из ванной, держа подмышкой совершенно мокрую, ревущую Дэми. На этот раз её было за что ругать. Кроме одежды, пятна варенья были ещё на постели, полу, а пара брызг долетела даже до потолка. Ребенок, в плане наведения беспорядка, был несравненным гением.
— Это ты ей варенье дала? — спросила Василика вместо приветствия, и так зло на меня посмотрела, что никто не решился бы ответить «да» на моём месте.
— Нет конечно, — я постаралась быть очень убедительной, помня, какая тяжёлая рука у капитанши. Из-за излишнего усердия оправдание прозвучало неестественно напряженно. Василика посмотрела на меня с подозрением, но поверила.
— Понятия не имею, где она его достала, — всё ещё злясь, возмутилась она.
— В кладовой? — предположила я.
— Я что, похожа на хозяюшку, развлекающуюся закатками?
На хозяюшку Василика была похожа меньше всего. Прямо сейчас она скорее походила на очень сердитую наёмницу, готовую убить кого-нибудь даже без предоплаты, так, в своё удовольствие.
— Ох, если узнаю, кто ей дал это варенье, заставлю всё это драить при мне, распевая гимны во славу Хранительнице.
У Василики явно были предположения, кто это мог быть. Из писем Освальда не трудно было догадаться, что он порой позволяет дочери слишком многое. Да чего уж там, он позволял ей всё. К такому выводу я пришла после того письма, в котором он взахлёб рассказывал, что Дэми умеет безошибочно определять безопасные в колбах жидкости или нет, какое мамино оружие можно брать, а за какое она уши открутить может, и кто из гостей принёс самые вкусные конфеты.