Чудовищный монстр замахнулся когтистой лапой и смёл одним ударом три десятка солдат. Вид разлетающихся окровавленных тел снял всеобщее оцепенение, фермесцы кинулись прочь, стараясь уйти подальше, но размеры Шершеха были так велики, что он смог бы дотянуться рукой до другого конца города. Пока ему хватало фермесских солдат, которые, как нескончаемый поток муравьёв, лезли из провала на месте фонтана. Всё новые бойцы проходили через место силы на главную площадь Вераильма, даже не догадываясь, что здесь их ждёт мгновенная смерть. Едва выбираясь из провала, они разлетались в стороны под ударами Шершеха. Король Фермеса в жажде наживы с лёгкостью отправлял этих бедолаг на погибель, сидя при этом на удобном троне и попивая дорогое вино из хрусталя. Война утратила честность в тот момент, когда правители перестали сопровождать своих солдат в бои и отправлять на войну своих детей.
— Надо подсказать фермесцам заклинание проверки, открывающее тайные мысли и чувства, — решила я. — Пусть и они тоже испытают своего правителя на порядочность. Может быть, одно это превратит воинственный Фермес в мирного соседа.
Осальд способность колдовать в суматохе не утратил. Он сколько мог прикрывал ночную стражу Аскары, но его силы явно уступали могуществу Шершеха. Амель сидела, уткнув лицо в колени. У неё не хватало мужества смотреть на происходящее. Освальд тяжело вздохнул, и я услышала, как он выставляет невидимость и щит. Сейчас он спасал жизни самых близких, потому что всех спасти не мог. Спустя несколько минут под помост вновь забрались Рональд, Альберт и Василика, защищённые его заклинаниями.
Через щели досок была хорошо видна площадь. Сейчас она совершенно опустела. Некогда белая мостовая Вераильма стала багровой от крови, но Шершеху всё было мало. Теперь он не мог остановиться, как камень, брошенный в пропасть, не может прекратить свой полет. Не имея рядом людей, Шершех взялся крушить дома. Его огромные пальцы с лёгкостью входили в стены королевского дворца, вырывали из неё куски и швыряли в стороны. Обломки стены рассыпались на части, сминая дома. Её осколки отбивали с домов почерневшую от огня штукатурку и разбивали уцелевшие до сих пор стекла на несколько миль вперёд. Шершех бесновался. Единственное, что осталось нетронутым — помост, на котором он стоял, и под которым так удачно прятались мы.
— Что теперь делать, Освальд? — спросила я.
— Было бы просто прекрасно, — ответила вместо него Василика, — если бы ты превратила Шершеха в кактус! — и равнодушно пожав плечиком, добавила:
— Он бог, а против богов могут пойти только другие боги. Я, может, и справилась бы, да настроение сегодня не то.
Других идей не было. Шершех над нами бушевал, растирая между огромных ладоней целые дома, и щедро посыпая всё вокруг обломками и камнями.
— Что это? — внезапно спросила Амель, глядя сквозь щели помоста в сторону уходящей в город улицы.
Мы проследили за её взглядом. По развороченной мостовой, между остовами домов и обгорелыми брёвнами, мелькало маленькое белое пятнышко. До этого спокойная Василика запустила длинные пальцы обеих рук в волосы и прорычала:
— Нет! Дэми! Откуда она здесь взялась?!!
Я всмотрелась ещё внимательнее, и поняла, что Василика права. По изуродованной улице действительно пробирался ребёнок.
— Но как? — холодея от ужаса спросил Освальд.
Шершех так и стоял прямо над нами, и я поняла, что он блефовал, когда говорил, что может выбрать в проводники кого угодно. Хоть Освальд и разрушил частично его ловушку, полной свободы от ожерелья злой бог так и не получил. Как иначе было объяснить то, что он не двигался с места, а так и оставался стоять там, где упало ожерелье.
Сейчас Шершех, к счастью, смотрел в другую сторону и не видел внезапно появившуюся Дэми. Он сосредоточил на королевских конюшнях всё своё внимание, но мы понимали, что он может заметить Дэми в любой момент.
— Когда спасу её — уши оторву, — провыла Василика. — Будет знать, как телепортироваться от бабушки!
— Чертим узор! — отрывисто скомандовал Освальд, быстро беря себя в руки. Он судорожно стал выводить в грязи под помостом небольшой рисунок, маленькую копию того, который был нужен, чтобы сдержать Шершеха.
— Чертим все! — крикнул он. — Иначе не успеть.
Подчиняясь его команде, мы принялись копировать узор. Руки дрожали, линии получались не самыми чёткими, но вырисовывать было некогда.
— Освальд, мы его не удержим, — с отчаянием проговорила я, выводя очередную линию рядом с его.
— Мы обязаны попробовать! — отрезал он.
Амель беззвучно плакала, чертя безупречную линию в грязи. Ей очень не хотелось умирать, и мне тоже. Я с горечью поняла, что у меня больше может не оказаться возможности поговорить с Рональдом, проехаться верхом и вдохнуть свежий воздух, наполненный ароматом лилий. Чернота небытия пугала своей близостью.