— Беги, Дэми, — закричала я сквозь воду. Остатки воздуха пузырями вырвались из лёгких. Дэми остановилась, посмотрела с любопытством сначала на меня, потом на Шершеха.
— Дядя не нлавитца Дэми. Дядя плохой! — сказала малышка, указывая на Шершеха перемазанным вареньем пальчиком. — Патему дядя обизает Лиситьку. А, дядя зладей! — радостно воскликнуло дитя. — Дэми знает, сто нузна делать са зладеями!
Я не поверила своим ушам, когда Дэми произнесла то самое слово, что я не успела допеть. Её бровки недовольно нахмурились, из протянутого пальчика вырвалась ослепительная вспышка, и огромный, страшный, несокрушимый Шершех, грозящий гибелью целому миру, исчез. Божественный магический дар Дэми стёр его с лица Земли окончательно и бесповоротно, в очередной раз доказывая, что порой достаточно не знать, насколько страшен враг, стоящий перед тобой, чтобы победить его.
Перед тем, как исчезнуть насовсем, я успела увидеть, что высокая стройная женщина с волосами до земли, наклонилась к Дэми, взяла её за руку и повела вдоль горящих лампадок обратно к бабушке Василики.
Приятная встреча
Передо мной стоял, заложив руки за спину, Лелель. Я бросилась к нему, и он с готовностью раскрыл для меня свои объятья. Я залилась слезами.
— Они все мертвы, Лелель! — кричала я в голос, вжимая лицо в его плечо. Он молча гладил меня по спине, выслушивая и давая выплакаться.
— Не все, — спокойно возразил он, когда слезы закончились. — Дэми жива.
— А как же Шершех?
— А Шершеха больше нет.
— Как с ним справилась Дэми? Она же совсем крошка.
— Дэми с ним справилась одной левой, перепачканной в варенье. Раз она справилась с телепортацией без места силы, что ей могло помешать доделать начатое вами колдовство? Её папе придётся смириться с тем, что теперь он не самый сильный маг в мире. Дэми превзошла его, ещё будучи ребёнком. Она со своим детским талантом, сама, как маленькая богиня.
Мы немного помолчали. Он посмотрел мне за спину, я обернулась, за мной стояла самая прекрасная женщина из всех, которых я когда-либо видела. Свет и доброта исходили от неё, а лицо являлось мне прежде во снах. Русые волосы Матери Хранительницы уходили в землю, как корни деревьев, а на голове был венок из лунных лилий. Она надела его на меня, и пришло ощущение, что я тоже немного богиня.
Так же, как она брала за руку крошку Дэми, Хранительница взяла за руку меня и повела вдоль цепочки лампадок. Я обернулась и посмотрела в последний раз на Лелеля. Свободный шпион стоял, скрестив руки на груди, и улыбался. Он помахал мне на прощанье и сказал:
— Увидимся лет через сто, Лисичка. Только не переставай быть такой же отважной и преданной.
Мы шли, и свет мерцающих огоньков становился всё тусклее, сменяясь темнотой ночи, спустившейся на Землю. Мы вышли в реальность.
Мать Хранительница нагнулась и подняла из грязи, в которую густо вмешалась кровь, ожерелье с расколотыми камнями. Она подбросила его вверх, и украшение, принёсшее столько горя, растворилось в воздухе.
Вдвоём с великой богиней мы смотрели на руины, оставшиеся от города. Среди обломков было трудно найти даже след моих любимых. Хранительница Весов провела рукой над этой горькой картиной, будто стирая с зеркала жизни налёт, которого там не должно было быть. Не стало развалин, мёртвых тел и крови. Город восстал из руин, его белые стены и кривые улицы вернули свой прежний вид. Плитка мостовой опять окрасилась в белый.
Хранительница взмахнула белыми рукавами, как крыльями, и перенеслась вместе со мной в дом Освальда. В нём лежали на полу мои друзья. Неподвижные, но, несомненно, живые. Крошка Дэми и Коля тоже оказались здесь, только они не спали. Дэми беззаботно играла с камешками. Крошка подняла глаза, посмотрела в нашу сторону и помахала рукой Матери Хранительнице, приветствуя её, как подругу.
— Сматли, тетя! У меня снова две ласадки! — совершенно счастливая похвасталась она, показывая пальчиком в сторону окна. В саду Гера и Омка дожёвывали листья с декоративных кустов, посаженных подчинёнными Василики. Гера выглядела очень счастливой и слегка пританцовывала. Лошадью быть Герасиму действительно нравилось больше, и адаптация была тут ни при чём.
Богиня солнечно улыбнулась, цветы в моем венке засияли так, что я зажмурилась, а когда снова открыла глаза, Матери Хранительницы уже не было. Зато всё остальное было таким, каким должно было быть.
Я смотрела на залитый всходящим солнцем сад и хотела жить, как никогда, видеть, как будет расти Дэми, играя с колобком, как будут ссориться и мириться Освальд с Василикой, как Альберт не удержится и устроит какую-нибудь пакость Амельке, не со зла, а просто для веселья, и как она сначала отлупит его в шутку, а потом простит. Но главное, я хотела, чтобы Рональд снова позвал меня ужинать к себе, спел песню печального короля и предложил задуматься о свадьбе. Я была уверена, что больше не сбегу, потому что хочу провести остаток жизни держа его за руку и засыпая на его плече, даже если ради этого надо будет пройти через свадьбу. Я знала, что теперь мне ничто не помешает это сделать.