— Ты всегда такой рассеянный.
— Да, мама. Пока, мама.
Джованнино весело выбегает из дому и, пока проходит первый квартал, старается быть очень внимательным. Он то и дело останавливается и ощупывает себя.
— Все на месте? Все! — И сам же смеется.
От радости, что он такой внимательный, мальчик принимается прыгать, как воробей, и скоро забывает обо всем на свете, заглядевшись на витрины, на машины, на облака. Вот тут-то и начинаются несчастья.
Какой-то синьор очень мягко упрекает его:
— Ну разве можно быть таким рассеянным? Видишь, ты где-то порастерял все пальцы.
— Ой, и правда! Какой же я рассеянный!
Он принимается искать свои пальцы, но вместо них находит пустую банку. Неужели она и в самом деле пустая? А ну-ка посмотрим. Интересно, что в ней было, прежде чем она стала пустой? Ведь не была же она всегда такая, как сейчас, совершенно пустая…
Джованни забывает, что ему надо искать свои пальцы, потом забывает и о банке, потому что на глаза ему попадается хромая собака. Ясное дело, мальчик пускается за ней вдогонку и не успевает добежать до угла, как теряет руку, всю целиком. И думаете, он замечает, что остался без руки? Ничего подобного. Бежит себе как ни в чем не бывало.
— Джованни! — окликает его какая-то добрая женщина. — Джованни! Руку потерял.
Куда там! Он даже не слышит.
— Ну, ничего, — говорит добрая женщина. — Отнесу руку его маме.
И она идет к маме Джованнино.
— Синьора, вот тут у меня рука вашего сына.
— Ох, батюшки! Вот растеряха! Ну такой он у меня рассеянный, такой рассеянный, что просто не знаю, что делать, как быть!
— А! Все дети такие.
Потом приходит другая хорошая женщина.
— Синьора, я вот ногу нашла. Взгляните, не от вашего ли Джованнино?
— Ну, конечно, его! Я ее где угодно узнаю по этому дырявому башмаку. Уж такой он у меня рассеянный уродился, такой рассеянный, что просто не знаю, что делать, как быть.
— А! Все дети такие.
Немного погодя приходит старушка, потом рассыльный булочника, потом вагоновожатый, под конец старая учительница-пенсионерка. И каждый приносит какой-нибудь кусочек Джованнино. Кто ногу, кто ухо, кто нос.
— Ну разве сыщешь на свете мальчишку рассеяннее моего сына?
— А! Все дети такие.
Наконец прибывает Джованнино, прыгая на одной-единственной ноге, без ушей, без руки, но по-прежнему веселый, как воробушек. Мама качает головой и начинает приводить его в порядок. Приделывает руку, потом ногу…
— Все на месте, мама? Мама, а правда, я был молодец?
— Да, Джованни, ты был такой молодец!..
Пигалица
Жила-была в городе Гаверате одна женщина, такая маленькая, такая щупленькая, что никто не звал ее иначе, как Пигалица. Целыми днями она только и делала, что считала, кто сколько раз чихнул. Считала, а потом рассказывала о своих подсчетах подружкам, и они все вместе принимались судачить об этом до тех пор, пока у них не темнело в глазах.
— А вот аптекарь, — рассказывала Пигалица, — семь раз подряд чихнул.
— Не может быть!
— Да господи! Да пусть у меня нос отвалится, если это не истинная правда! В седьмой раз он чихнул аккурат за пять минут до полудня.
Судачили, судачили и под конец решили, что аптекарь разбавляет касторку сырой водой.
— А священник-то наш четырнадцать раз чихнул! — сообщала красная от волнения Пигалица.
— А ты не того, не ошиблась?
— Да господи! Да пусть у меня нос отвалится, если хоть на один раз меньше!
— До чего же мы так докатимся!
Судачили, судачили и под конец решили, что священник наливает в салат слишком много масла.
Однажды Пигалица со своими подружками — а собралось их если не дюжина и не полдюжины, так уж, во всяком случае, больше, чем дней в неделе, — притаились под окном у синьора Делио. Притаились они и слушают. А синьору Делио совсем не хотелось чихать, потому что он никогда не нюхал табаку и еще не успел простудиться.
— Поди ж ты! Не чихает! — не выдержала Пигалица. — Нет, как хотите, а здесь что-то не чисто.
— Ясное дело, — подхватили подружки.
Услышал этот разговор синьор Делио, набрал а спринцовку целую пригоршню молотого перца и незаметно выпустил его на головы сплетницам, которые притаились у него под окном.
Первой чихнула Пигалица:
— Апчхи!
А за ней и все остальные:
— Апчхи! Апчхи! Апчхи!
Чихали, чихали, чихали, чихали, еле остановились.
— Я больше вас чихнула, — сказала Пигалица.
— Нет, мы больше! — возразили ее подружки.