Выбрать главу

— Ура! Теперь я Пять с плюсом! И меня обязательно переведут в следующий класс.

Всеобщая история[1]

Поначалу в жизни нашей было всё не так, как надо. Много сил вложили люди, чтобы сделать Землю садом. Не было нигде тропинок, чтоб подняться в горы. Без мостов речушки были недоступны, словно море. Не было нигде скамеек, чтоб присесть усталым. Не найти нигде кроватей ни большим, ни малым. Ноги вечно исцарапаны острыми камнями, потому что ни ботинок не было, ни няни. И совсем не просто было тем, кто видел плохо: не найти очков, и всё, — сколько хочешь охай. Хочешь в мячик поиграть — нет мячей в помине. Хочешь есть — нет ни огня, ни горшков из глины. Если, скажем, хочешь пить — кофе нет, нет кваса. Нет ни пищи, ни питья. Вовсе нет — и баста! Были только у людей руки — только руки. И трудился предок наш, и не знал он скуки. Много сделал для людей человек бесспорно; ещё больше надо сделать — знай трудись упорно!

ПЛАНЕТА НОВОГОДНИХ ЕЛОК

Человек в небе!

— Капитан, человек в небе!

— Ясно. В каком квадрате?

— Прямо по хвосту.

— Быстро сверхбинокль!

— Есть, капитан!

Небольшое отступление

Когда я впервые рассказал эту историю, после слова «сверхбинокль» меня тотчас же прервал один синьор:

— Плохое начало, уважаемый! «Человек в небе!» Что это такое? Разве так говорят? Даже дети знают, что надо говорить «Человек за бортом!». А кроме того, хвосты бывают у ослов, и очень трудно представить себе капитана, командующего ослом. И наконец, будьте добры, объясните, пожалуйста, что такое сверхбинокль? Может, это что-то горбатое, вроде верблюда?

— Доктор, — сказал я (он почти наверняка был доктор — ведь он носил галстук и отутюженные брюки; в Риме люди, одетые так, почти все доктора каких-нибудь наук). — Доктор, — сказал я, — на вашем месте я не торопился бы критиковать всё направо и налево…

— И со стороны хвоста… — съязвил он.

— Разговор, который я только что привёл, — невозмутимо продолжал я, не обращая внимания на его насмешку, — происходил на борту космического корабля, летящего в безвоздушном пространстве. А там нет ни морей, ни озёр, ни даже речек. Вокруг корабля было только чёрное небо, такое чёрное, что глаза ломило. Из разговора также совершенно ясно, что вахтенный заметил в свете хвостовых прожекторов человека, потерпевшего кораблекрушение. И в этой ситуации можно было только кричать — «Человек в небе!» Открою вам и ещё один секрет: этот космический аппарат, по причинам, о которых скажу позднее, имел форму деревянного коня. И нечего удивляться, что он был с хвостом. Другие небесные тела, например кометы, тоже имеют хвост. Значит, хвосты обладают всеми правами гражданства в космосе. А теперь перейдём к сверхбиноклю. Хотите знать, что это такое? Усовершенствованный бинокль. С третьим тубусом, который при желании можно направить назад и без всякого труда видеть всё, что происходит у вас за спиной, можно даже сказать — у вас в хвосте. Очень полезное, с моей точки зрения, изобретение. Будь у вас такой сверхбинокль, скажем, на стадионе, вы могли бы не только следить за игрой на поле, но и наслаждаться видом болельщиков проигрывающей команды. Разве не интересное зрелище?

Доктор пробормотал себе в галстук что-то невнятное, поправил складку на брюках, потом вспомнил,что его ждут важные дела, и удалился, не став слушать продолжения истории. Тем хуже для него. А мы закончим это небольшое отступление и начнём всё сначала.

Синьор Экс-Паулюс

Капитан схватил сверхбинокль и, сгорая от любопытства, посмотрел на космического путешественника, который плавал в световом шлейфе корабля.

— Но это же не взрослый, это ребёнок! — воскликнул он.

— Ничего удивительного, — проговорил штурман, — ребята всегда льнут к иллюминатору. Совершенно естественно, что иногда они выпадают за борт.

Капитан улыбнулся:

— Он верхом на игрушечной лошадке. Значит, задание выполнено. Но не будем зря болтать. Включить магнитное поле!

Не успел он отдать команду, как лошадка вместе с всадником мягко ткнулась в «брюхо» космического корабля. Тотчас же открылся люк, и мальчишка, потерпевший кораблекрушение, был принят на борт.

вернуться

1

Здесь и далее стихи в переводе Л. Тарасова.