«Как весной в прекрасном саду!» — невольно подумал Марко.
А тротуар между тем двигался по улице мимо домов с празднично украшенными витринами.
Воруй, сколько хочешь!
И тут Марко заметил ещё одну странность — витрины были без стёкол! Возможно потому, что здесь такой хороший климат. Но разве это не опасно, разве это не способствует воровству? И словно подтверждая его опасения, какой-то синьор, когда они проезжали мимо витрины фруктовой лавки, протянул руку, схватил большую гроздь винограда и преспокойно принялся есть, кладя в рот виноградинку за виноградинкой. И никто вокруг словно ничего не заметил.
А потом другой вполне уважаемый старичок встал со скамейки и подошёл к краю тротуара, как бы собираясь сойти с него. Но сходить он не стал, а принялся что-то высматривать впереди, будто ожидая чего-то. Когда же тротуар подвёз его к газетному киоску, он ловко стащил толстый иллюстрированный еженедельник, взглянул на номер, убедился, что это именно тот, что ему нужен, снова удобно уселся на скамейку и начал спокойно листать его.
«Вот это да! — подумал Марко, снова вскипев. — И номер проверил, не слишком ли старый журнал. Неужели я попал в страну воров? Маркус тоже всё видел, но ничего не сказал…»
Однако прежде, чем они подъехали к кафе, случилась ещё более странная история. Старичок — тот самый, что украл журнал — снова поднялся (бывают же такие беспокойные люди!), подошёл к Маркусу и, вежливо улыбаясь, попросил его о небольшой любезности.
— Молодой человек, — сказал он, — для вас это не составит труда… Мне нужна сигара, но боюсь, что не смогу взять её, не сходя с тротуара. Не добудете ли вы мне сигару в ближайшей лавке? Там на витрине прекрасные сигары. Я видел, когда проезжал тут вчера.
— С удовольствием! — ответил Маркус.
И никто даже не улыбнулся.
— Только, пожалуйста, выберите не слишком тёмную и не очень светлую, — посоветовал старичок, который ел виноград.
— Постараюсь, — ответил Маркус. — Хорошо, что предупредили, я в сигарах плохо разбираюсь.
Говоря так, Маркус обернулся, потому что табачная лавка была уже совсем рядом, наклонился и подхватил сразу две сигары.
— О, вы очень любезны! — воскликнул старичок.
— Из двух можно выбрать, — объяснил Маркус.
— Конечно, конечно, благодарю вас! — поклонился старичок.
Он взял сигару получше, другую засунул в карман и вернулся к скамейке, где, очевидно, чтобы сохранить место, оставил украденный журнал.
Марко так и обмер. Вот ведь какая штука — он очутился в воровской компании! Нет, лучше всего молчать — делать вид, будто ничего не замечаешь.
«Высказаться, — решил он, — я всегда успею».
Вскоре они сошли с движущегося тротуара и направились в кафе.
Поначалу Марко не заметил ничего необычного — ничто не отличало кафе от рядовой римской траттории: даже вазы с цветами стояли на покрытых белыми скатертями столах. И реклама, как и всюду, настойчиво приглашала посетителей отведать фирменное блюдо.
Слово «платить»
«Сегодня триштекс на коротких шампурах!»
«Попробуйте нотку «до» из горла индюка!»
«Жареные краники — холодные и горячие!»
По мнению Марко, все это не слишком-то пробуждало аппетит. Но оказалось, тут есть вещи и пострашнее. Он убедился в этом, когда заглянул в меню. Это была толстая и тяжёлая, как телефонный справочник, книга. На каждой странице перечислялось не менее трёхсот блюд. Всего в книге было по меньшей мере 300 000 различных кулинарных рецептов. А в конце книги были чистые листы, и посетителей кафе просили вписывать туда рецепты собственного сочинения.
«Возьмите два бутылочных горлышка, — предложил некто, подписавшийся Пиппус, — одно тотчас же выкиньте, а другое отправьте на три дня в карцер и каждые три часа добавляйте полкило хорошо приготовленных стружек, рожки улитки, отварные вилки, бисквит, трисквит и динамитные шашки. Всё это можете приправить по вкусу толчёным мелом, горной галькой или гвоздями. На гарнир рекомендуются мелконарезанные шины трёхколёсного велосипеда. Блюдо приобретет особую пикантность, если перед подачей на стол полить его зелёными чернилами для авторучек».
Марко подумал, что самое пикантное было бы, если б повар догадался выбросить блюдо в мусорный бак, но промолчал, чтобы не выглядеть провинциалом, который впервые попал в город и всему удивляется.