Анжелка, рассмеявшись, великолепным пренебрежительным жестом дала понять, что с ценами нет проблем. Ребята изучили меню и подумали, что девушка не права. Девушка между тем болтала с Феклой – официанткой, говорившей по-русски с легким американским акцентом, – потом непринужденно заказала сок, морской салат, осетрину на вертеле и бокал мозельского. Игорь, участливо взглянув на друга, тоже заказал себе полноценный ужин, а сверх того маслин и «кровавую Мэри»; Серега выгнулся, словно ему всадили нож в спину, и в диком приступе рачительности решил ограничиться цыплячьей грудкой.
– А кристалловская водочка у вас имеется? – спросил он со вздорными интонациями уездного предводителя дворянства.
– А как же, – ответила Фекла.
Предводитель поплыл и заказал сто, нет, сто пятьдесят граммов, а на запивку чистого сока.
– Любишь водочку? – полюбопытствовала Анжелка.
– Я, Анжелка, люблю тебя, – раздосадовано ответил он. – А водку предпочитаю. И только.
Анжелка заулыбалась, Игорь тоже усмехнулся, а про себя подивился: с девицей этой Серега и впрямь говорил без запинки, совсем как большой. А уж она-то, она – то ли делала вид, то ли впрямь никого, кроме Сереги, не замечала: узкотелая, обтекаемая торпеда, влюбленная в дрейфующий сухогруз.
– Странная девушка, – пожаловался он, когда Анжелка отлучилась припудрить носик. – А ты обратил внимание, в каком доме она живет? Кто у нее родители, не знаешь?
Серега пожал плечами.
– Отца, по-моему, нет. А мать то ли продавщица, то ли товаровед, типа того. А что?
– Как-то не вяжется, – усомнился Игорь. – Не похожа она на телефонную барышню, вот чего.
– Про девушку по вызову я уже слышал, можешь не повторяться.
– Могу не повторяться, конечно, но раскрутит она тебя сегодня по полной программе, вот увидишь. Очень высоких запросов девушка твоя Анжелка.
– Однова живем, – отрезал Серега, задумался, потом добавил: – Не вяжутся, Игореша, только таксы с борзыми, а люди все примерно одной породы. Мы с Анжелкой вообще как переливающиеся сосуды. Так что сделай одолжение, перестань на нее капать. Твое дело – держать свечку прямо. Светить, а не капать.
– Ты бы записывал, – посоветовал Игорь. – По-моему, ты сегодня в ударе.
Фекла принесла напитки, потом вернулась Анжелка.
– Позвольте мне, как шаферу и подсвечнику, произнести тост, – сказал Игорь, поднимая свою «кровавую Мэри». – Этого молодого человека, Анжелочка, я знаю почти десять лет. Мы с ним два года мариновались в армии, от звонка до звонка. Старшина Фоменко Петр Васильевич, дай Бог ему всяческого здоровья, самолично препроводил нас из армии пинком под зад, довез до вокзала и посадил в поезд – пятерых москвичей-раздолбаев – а на прощание сказал, что у армии есть условные противники, а есть безусловные, то есть москвичи…
– Знаю-знаю, – Анжелка кивнула. – Вы уехали, а Сережка остался.
– Остался? – удивился Игорь. – С какой стати?… Ах да, остался… Навсегда, что ли?
– А разве нет?
– Вам виднее… – Игорь пожал плечами. – Я, собственно, к тому, что иногда он как бы возвращался оттуда и мы как бы вместе прошли огонь и воду и медные трубы: армию, перестройку, нынешнее капитальное строительство бандитизма и так далее… Он, можно сказать, вырос у меня на руках. Но только вчера, Анжелочка, вчера впервые я услыхал от этого виртуального типа слова любви. Он впервые, представьте себе, влюбился по уши, совершенно брутально. Нашлась наконец девушка, сумевшая материализовать нашего неуловимого Джо…
Анжелка во все глаза смотрела на Серегу, который в каком-то угрюмом оцепенении слушал затянувшийся тост.
– Так что я дрожащими руками, – продолжал Игорь, – дрожащими от ревности руками вверяю вам своего лучшего друга и говорю: берегите Серегу. Он непрост, как все гении. Он, если честно, единственный гений, которого я видел живьем. Душераздирающее, доложу вам, зрелище. Вот сейчас, чувствую, поперло самое главное, самые основные слова. Это тоже его школа. Я ведь догадываюсь, что вы основательно полюбили друг друга, прежде чем встретиться. Мне этой заочной любви не понять, не дано, но скажу в меру своего понимания: друзья мои! Вы пустились в опасную, но увлекательную авантюру. На вас можно принимать ставки, как на бега. Я бы даже сказал так: вы знаете, что созданы друг для друга, и полагаете, что это веский повод для встречи. Я бы, наверное, побоялся. А вы молодцы. Только теперь, раз уж встретились, не бойтесь ничего. Страшнее встречи с судьбой ничего не бывает, но и прекраснее тоже. Смотрите глаза в глаза – это ваша судьба. За вас, ребятки…
– Спасибо, – Серега с достоинством, вполне серьезно кивнул.
Они по очереди чокнулись с Игорем, посмотрели друг другу в глаза, молча чокнулись и выпили.
– Очень содержательный тост, – заметила Анжелка.
Серега кивнул.
– Я что-то не то сказал? – удивился Игорь.
– Игорь знает, что я не умею смотреть людям в глаза, – объяснил Серега. Но иногда приходится. Иногда просто надо. Вот как сейчас.
Анжелка в панике потрогала щеки, лоб, откинула волосы и спросила:
– Выходит, не было никакой Шурочки, так? Ты просто соврал?
– Ага, – ответил Серега.
Она изумленно уставилась на него.
– Но зачем?
Серега пожал плечами.
– Не знаю, – ответил он. – Закон жанра.
Анжелка всплеснула руками, потом схватилась за голову.
– Сере-е-ежка!.. – пропела она с возмущением и подлинной страстью. – Я тебя задушу, злодей!!! – Она протянула руки то ли обнять, то ли задушить ненаглядного, потом опять схватилась за голову и рассмеялась. – Я, дура, рыдаю над его Шурочкой, как последняя Дездемона, бегаю голая по Москве, как по степи, а у него жанр играет!.. Нет, это же надо же…
Она долго не могла успокоиться и то прикладывала к скулам холодный бокал с вином, то ошарашенно любовалась своим кудесником.
– О чем ты еще наврал – признавайся сразу!
– Сразу не получится, – подсевшим голосом сказал Серега. – Только имей в виду – о главном не соврал. Все, что про себя рассказывал, про мать с отцом, в общем, все правда.
Игорь бросился выручать друга.
– Это какая Шурочка – караульная? Которая наяривала тебе по телефону марш Мендельсона?
Серега кивнул.
– Так она все же была? – опять изумилась Анжелка, глядя то на Игоря, то на Серегу; Игорь, заслонившись ладонями, перевел стрелку на друга:
– Это сюда, пожалуйста… Это как вы решите, ребята, так и будет…
– Давайте выпьем, – предложил Серега. – За тебя, Анжелка. За все твои сегодняшние разочарования.
– У меня нет разочарований! – с жаром возразила Анжелка. – Я тебе говорила: ты можешь говорить, можешь молчать, все будет истолковано в твою пользу. Вы просто сбили меня с толку своей Шурочкой, я просто запуталась – где правда, а где эта… эти… законы жанра, короче.
– Ты хочешь знать правду? – выпившим голосом спросил Серега, запил водку томатным соком и на секунду задумался. – Согласись, это немного неосторожно для первого свидания, но Игорь прав – нам действительно отступать некуда…
Понеслось, подумал Игорь. А жаль: девушка не без странностей, конечно, но исключительных данных. Очень жаль.
– Дело в том, Анжелка, что я человек слова, – признался Серега. – Слова, а не дела. Слова, а не правды. Для меня слово выше правды, больше правды, сильнее правды. Правд много, а точное слово всегда единственное. Его нельзя придумать из головы, его можно только родить. С него все начинается, им все заканчивается, да и держится все только на честном слове. И я ничего не умею, кроме слов. Это, по мне, и есть самое главное на земле дело.
– Выше правды? – опасливо спросила Анжелка.
– Выше, – Серега кивнул. – В начале было слово.
– Нехило свистнуто, – заметил Игорь. – Ох, чувствую, потанцуем мы сегодня на славу…
Он с укоризной оглядел зал, вальяжную публику за столиками – но ничего, кроме дорогих девушек и состоятельных мужчин, не увидел. Не увидел, можно сказать, и десятой доли того, что было явлено взору. А жаль. Право, было чем потешить глаз в аквариуме «Экипажа» – уж больно затейливая, даже с перехлестом подобралась публика. Прямо напротив Игоря, под резной кариатидой, подпиравшей то ли бушприт, то ли несущую балку, посасывала экзотические коктейли тусня: Органическая Леди, Электрическая Лиза, Верник-младший и Лена Ленская. В закутке на двоих с иголочки одетые молодые люди, Олежка и Боря, толковали о налоговых льготах на алкоголь, предоставленных Национальному комитету спорта. Все у них было еще впереди: восемь ножевых ранений у одного, тройной прыжок в Америку у другого, толпы разъяренных болельщиков за обоими. На палубе г-н Боровой рассказывал длинноногой красавице последний анекдот от Дымшица: красавица слушала, не забывая делать г-ну Боровому ослепительный чиз. Писатель Лимонов и поэт Сидоров пили «Courvoisier». Модная девушка-режиссер Тина Баркалая, наряженная в бабушкины наряды и дедушкины ботинки, оживленно болтала сразу на два конца: с сильно возмужавшими отпрысками знатных фамилий, похожими на тени забытых предков, – Калатозовым, Кулиджановым, Параджановым – и очаровательной Катенькой Купершмит, читавшей за столиком по соседству свежий номер журнала «Знамя». А между столиками порхали официантки – дивная Маша с глазами испуганной газели и серьезная Фекла, простая американская девушка Фекла с простой американской фамилией Толстая…