— Тебе не за что извиняться, — утешил его Крот. — Наоборот, благодаря твоим кулинарным талантам мы с Рэтом наконец поговорили о том, о чем никак не могли завести разговор вот уже долгие годы. А ведь между друзьями не должно быть недомолвок, согласен, Барсук?
Барсук только печально кивнул, а затем сказал:
— Устали мы все сегодня да и переволновались изрядно. Пойду-ка я лучше домой и Племяннику советую сделать то же самое. Крот и Сын Морехода останутся здесь и вполне управятся со всеми делами в доме да и помогут Рэту, если ему что-то потребуется. Я уверен, что потом он всех нас поблагодарит за искреннее стремление помочь, но сейчас его лучше оставить в покое. Выдра, Портли, пойдемте вместе, нам часть дороги по пути.
— Сегодня я останусь здесь ночевать, — сказал сам себе Крот, когда Крысенок пошел провожать остальных, и он оказался в гостиной один.
Поворошив уголья в камине, он прислушался к тому, что происходит в комнате Рэта. Затем подошел к книжным полкам, с одной из которых снял географический атлас мира.
Было видно, что атласом бережно, но много пользовались. Он с готовностью раскрылся на странице с картой Средиземноморья. Крот с замирающим сердцем следил глазами за множеством подчеркнутых лапой Рэта названий: Тунис и Сиракузы, Кипр и Крит, Египет и Ливан…
А на другой странице, бережно заложенной листком бумаги, раскинулись Ближний Восток и Южная Азия. На вложенном в атлас листке лапой не только Рэта, но и его молодого воспитанника был составлен целый список из названий мест и городов, по которым они вдвоем совершили накануне кулинарное путешествие (повлекшее за собой столь тяжелые последствия): Суэцкий канал, Аденский залив, Басра в самой глубине Персидского залива, Бомбей и дальше — Пенанг и Куала-Лумпур.
Карандашом, лежавшим тут же, на столе, Рэт подчеркнул одно из написанных Сыном Морехода названий. Этой чести удостоилась Аль-Басра, при кухне халифа которой служил когда-то Мореход, чей кулинарный шедевр в исполнении его сына доставил Рэту столько удовольствия (а затем и неприятностей).
Словно громом пораженный Крот застыл над столом, снова и снова перечитывая сделанную Рэтом приписку под списком городов:
«Где я хотел бы побывать, но уже никогда не буду».
— Как же я был не прав, уговаривая Рэта остаться дома! — безутешно повторял Крот, сидя в кресле Рэта перед камином с атласом на коленях. — Как я был не прав!
Вернувшийся вскоре Сын Морехода застал его в этой позе.
— Мистер Крот, все в порядке? — спросил он.
— Увы, нет, друг мой. — Крот решил взять себя в руки. — Я, между прочим, жутко голоден, потому что ничего не ел с самого утра. Что касается Рэта, то думаю, аппетит вернется к нему с удвоенной силой, когда он проснется. И, честно говоря, я так устал, что, признаюсь, буду тебе премного обязан, если ты сам возьмешься состряпать что-нибудь там, на кухне, или на камбузе, как это у вас принято называть.
— Могу приготовить жареных ершей — вы оба их любите.
— Нет, давай придумаем что-нибудь… что-нибудь поинтереснее…
— Ну, я не знаю… Может быть, сварить яйца? Это полезно для желудка, да и вы с дядюшкой Рэтом любите ими позавтракать.
— Это верно, — согласился Крот. — Но понимаешь, боюсь, что в последнее время и моя, и его стряпня не отличались большим разнообразием. Нет ли у тебя в арсенале какого-либо экзотического, но не слишком острого или неимоверно странного блюда, которое было бы вполне по зубам и по желудку тому, кто привык к нашей обычной еде, но тем не менее хочет чего-нибудь этакого…
— Отец обычно делал для выздоравливающих после болезни одно блюдо. Оно называется «Ренданг даджинг». Кажется, у меня есть все необходимое для его приготовления.
— Раджинг данганг, говоришь? — почесал в затылке Крот.
— Нет, ренданг даджинг. Это по-малайски, а означает…
— Нет, нет, не переводи. Знать не желаю, что оно обозначает, как и то, что в него входит. Это блюдо, оно случайно не из Пенанга?
— Почти оттуда. Его готовят в одном месте в нескольких днях пути вверх по реке от Пенанга, в глубине джунглей.
— Тогда сделай, пожалуйста, одолжение — приготовь нам его.
— С удовольствием, — заявил Крысенок и взялся за дело.
Вскоре выяснилось, что для приготовления задуманного блюда требуются сухофрукты, в поисках которых Сын Морехода перерыл весь дом — от чердака до погреба. Поймав на себе недоверчивый взгляд Крота, он поспешил объяснить, что ищет всего лишь безобидные сухофрукты, под которыми подразумеваются самый обычный изюм, инжир, финики и курага.
— Ну-ну, финики так финики, — несколько успокоенный, кивнул Крысенку Крот, — делай как знаешь. Только очень прошу, обойдись, пожалуйста, без редьки, баклажанов, бананово-фасолевого соуса — хотя бы пару дней, если, конечно, тебе это не трудно!
VII НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ
Погоду, которая стояла в окрестностях Реки в течение нескольких недель после неожиданного и напугавшего всех отравления Рэта, нельзя было назвать приятной. Нет, холода были не такими сильными, как тогда, в ноябре, когда лес завалило снегом, а реку сковало первым ледком, но холодный ветер, постоянные дожди со снегом, утренние заморозки — все это предупреждало о том, что зима еще проявит характер и произойдет это, по всей видимости, очень и очень скоро.
Внезапная «смертельная болезнь» Рэта, оказавшаяся на поверку обычным приступом несварения желудка, вызванным злоупотреблением вкусными, но непривычными произведениями кулинарного искусства Сына Морехода, на некоторое время превратилась в предмет шуток и вызвала всеобщее веселье по обоим берегам Реки. Пожалуй, только Крот не спешил радоваться вместе со всеми, и на это у него были свои причины: он никак не мог прийти в себя после того откровенного разговора, когда Рэт поведал ему свои тайные печали.
Кстати, и выздоровление Рэта вовсе не было таким уж полным и безоговорочным. И до того пошаливавший желудок Водяной Крысы так до конца и не оправился после столь массированного вторжения и с тех пор постоянно давал о себе знать. Боль не могла не сказываться на общем состоянии Рэта и на его настроении. Он все еще пытался изображать кипучую деятельность, брался то за одно, то за другое речное дело. Но Крот все чаще заставал своего друга подолгу стоявшим неподвижно, печально глядящим на заболевшую Реку, которая тоже никак не могла поправиться.
Чувствуя себя в какой-то мере ответственным за болезни и печали Рэта, Крот делал все, что мог, чтобы помочь ему. Он взял за правило два-три раза в неделю оставаться ночевать в домике Водяной Крысы, за что Рэт был ему очень благодарен. Присутствие друга действительно поднимало ему настроение. Если неотложные домашние дела заставляли гостя отлучаться в родной Кротовый тупик, Рэт с нетерпением ждал его возвращения и очень радовался, когда на другом берегу появлялся знакомый силуэт.
— Матрос! — раздавалась команда. — Быстро на весла! Срочно доставить Крота на этот берег, чтобы он ни одной лишней минуты не ждал на холоде.
Все было хорошо, за исключением того, что в былые времена (как признался однажды Крот своему племяннику) Рэт сам бросился бы к лодке и налег на весла. Видимо, решил Крот, Рэт действительно сам не свой. Возраст ли был тому причиной или страдания Реки — но нужно было срочно искать способ вновь вдохнуть огонек жизни в потухшие глаза Водяной Крысы.
Теперь Рэт спал или просто отдыхал куда больше, чем раньше, и поэтому Крот проводил немало времени в компании Сына Морехода. Он не мог нарадоваться на Крысенка, не прекращавшего заботиться о своем усталом Капитане, скромно бравшегося за все речные дела, требовавшие его немалых навыков матросского дела, и не устававшего вспоминать о детстве, проведенном с отцом в самых разных уголках мира.
Как-то раз, посмотрев на календарь, Крот сказал:
— Затянулась что-то хандра у Рэтти. Сегодня уже первое декабря, а там, глядишь, скоро и Рождество.