Целый день хозяин верблюдицы искал ее и не нашел.
Не встретил он также никого, кто видел бы ее. Тогда он вернулся на то место, где разговаривал с мальчиками, нашел их и отвел к эмиру. Выслушав жалобу того человека, эмир опросил его:
— Они описали тебе все приметы верблюдицы?
— Да, они все указали точно, — ответил он.
— Это правда? — спросил эмир.
— Да, эмир, пусть продлятся дни твои, все было так, — сказали мальчики. — Этот человек спрашивал нас, мы ему отвечали, но сами верблюдицы не видели.
— Вы лжете. Все это хитрые уловки. Отведите их к судье, — приказал эмир.
Судья, узнав причину опора, обратился к мальчикам:
— Как же смогли вы так подробно описать приметы верблюдицы, если не видели ее?
— Да продлятся дни твои, о судья, — сказал первый мальчик. — Я увидел на дороге следы верблюда и по тому, как он помочился, понял, что тут прошла беременная верблюдица. Вот почему я сказал этому человеку, что его верблюдица беременна.
— Понятно. А почему ты сказал так? — спросил судья у второго мальчика.
— Да продлятся дни твои, о судья, — ответил тот. — Когда мы шли по дороге, я заметил, что верблюдица щипала траву только с одной стороны. Поэтому я решил, что она одноглазая.
— Твой довод разумен, — согласился судья. — А что ты заметил? — обратился он к третьему мальчику.
— Да продлятся дни твои, о судья, — сказал тот. — Вот почему я сказал, что на спине у нее язва: верблюдица щипала траву и прикрывала ею спину от мух. Часть травы упала на дорогу, и по ней я узнал, что на спине у верблюдицы язва.
И судья сказал:
— Мальчики, идите домой. Вы сказали правду. Ты же, хозяин верблюдицы, продолжай искать ее.
Эта история о двух обманщиках — Мугу из города Кано и Мугу из города Кацины, которых звали также Канец и Кацинец. Однажды Канец срезал кору с баобаба, вымочил ее в воде, размял, выкрасил в синий цвет и завернул в бумагу. А Кацинец взял мешок из козьей шкуры, насыпал в него мелких камешков, положил сверху двести раковин каури [24], завязал мешок и отправился на рынок. По дороге Кацинец встретился с Канцем.
— Здравствуй, друг. Куда идешь? — спросил Кацинец.
— Иду на рынок, — ответил Канец.
— А что ты несешь?
— Несу крашеную рубашку, — ответил тот.
— Я куплю ее у тебя, вот тут в мешке двадцать тысяч каури, — сказал Кацинец.
— Хорошо, — согласился Канец, — получай рубашку.
Так Канец приобрел мешок с каури, а Кацинец — рубашку, завернутую в бумагу. И они разошлись, каждый радуясь, что ему удалось обмануть другого.
Спустя некоторое время они встретились опять.
— О Кацинец! — воскликнул Канец. — Ты поступил нечестно.
— И ты тоже обманул меня, — ответил Кацинец.
— Подумай, мы оба умеем ловко обманывать, давай вместе добывать себе еду, — предложил Канец.
На том и порешили. И, захватив с собой сумки со снедью, фляжки, дорожные посохи, они отправились в путь.
Вскоре обманщики повстречали караван купцов, отдыхавший на привале. Они спрятались, а когда наступила ночь, прикинулись слепыми, подошли к купцам и сказали, что сбились с дороги. Им разрешили переночевать у костра. Но только все уснули, обманщики схватили тюки с товарами и побросали их в высохший колодец.
Купцы проснулись, увидели, что товары пропали и переполошились. Поднялся шум. Обманщики тоже стали кричать:
— Где наши сумки с едой и фляжками? Скажите, никто их не брал?
— Бестолковые слепые, не понимаете разве, что нас обокрали? А вы тут спрашиваете, но брал ли кто ваших фляжек. Уходите и не мешайте нам.
Но те продолжали ползать по земле и ощупью искать свои вещи.
Купцы ушли, жалуясь на свою судьбу, а обманщики отправились к колодцу.
— Кацинец, полезай за тюками, — сказал Канец.
— Нет, — ответил тот, — полезай ты.
— Нет ты, только ты, Кацинец, должен спуститься туда, — настаивал Канец.
Кацинец согласился. Он спустился в колодец и стал привязывать тюки к веревке, а Канец вытаскивал их. Каждый тюк он прятал в зарослях, а к колодцу подтаскивал камни. Натаскав их достаточно, Канец закричал:
— Эй, Кацинец! Когда тюки кончатся и надо будет вытаскивать тебя самого, крикни мне. Я буду тащить тебя потихоньку, чтобы не ударить о стенки колодца.
— Хорошо, — ответил Кацинец.
Все тюки были подняты, Кацинец завернулся в бычью шкуру, обвязался веревкой и крикнул:
— Канец, вот последний тяжелый тюк, осталось еще четыре небольших узла.
24
Каури — мелкие белые раковины. До начала XX в. в странах хауса раковины каури наменяли деньги. Двести каури равны приблизительно пенсу.