где нужно было искать. «Вторая плита на юг от третьей колонны, полуденный свет укажет» или «за восемнадцатым кирпичом кладки западной стены в четырех аршинах от угла». «Вот это да!» – вслух произнес Иван и откинулся на спинку кресла. На его коленях лежала книга, предназначенная для поиска сокровищ! Да нет, быстро остыл Иван, это наверняка список уже найденного, а иначе откуда бы взяться такой точности? Все сразу встало вроде бы на свои места. Моментально, например, объяснились короба и кошели. А монеты и драгоценности, это не что иное, как то, что в них хранилось и стало добычей счастливого кладоискателя. Да и у оружия нашлось объяснение. Это был своего рода ориентир, указывающий на место разыгравшейся битвы или еще какого-нибудь вооруженного столкновения, подтверждающий то, что клад где-то рядом. Но Ивана по-прежнему смущал этот «бес» и он снова взялся за книгу. И вскоре понял, что это вовсе не список найденного, а как раз наоборот – не найденного. А иначе откуда же взялось повелительное наклонение, все эти «открой», «подними», «найди»? Так-так, размышлял Иван, не пишут по-русски «найди» про уже найденное, нет, не пишут. И тогда… А что тогда? Тогда получается, что игумен знал то, чего никто до него не знал? Но каким же образом, позвольте спросить? Тут в памяти Ивана всплыло житие святителя Иоанна Новгородского, за одну ночь слетавшего как раз на бесе в Иерусалим и обратно. Иван положил уже порядком отдавившую ему колени тяжелую книгу на свой письменный стол и прошелся по комнате. Потом уселся поудобнее в кресло и попытался свести концы с концами. Историком он был только наполовину и к житийной литературе относился вполне простодушно. Ему нравилось читать описания всех этих чудесных видений, исцелений, прозрений и явлений, вносивших такую красивую ноту в жутковатую симфонию истории Древней Руси. О достоверности этих свидетельств он даже и не думал, восхищаясь литературной отвагой авторов миней. Но сейчас он почувствовал, что смущен. Иван вдруг представил себе этого Антипу, только что в жестокой схватке усмирившего злобного беса, рискнувшего забраться в его келью. Старик смотрит на корчащееся у его ног и молящее о пощаде безобразное существо и думает, как ему с ним поступить. Наконец он принимает решение и велит бесу показать все его тайные схроны, все материальные свидетельства бренной человеческой славы и тщеты человеческой гордыни за все времена. Игумен хочет вразумить нынешних правителей, представив им ощутимые доказательства непрочности и бренности их мнимого сиюминутного могущества. Ему нужны неопровержимые улики всего этого, укрытые камнями и землей и отошедшие в удел потаенным и ненасытным нечистым духам. И отчаянно воющий бес несет игумена сквозь века, указывая точные места, где терпящие невзгоды правители человечества теряли и прятали сокровища или гибли страшной смертью, унося на дно ущелий и рек драгоценные диадемы, браслеты и перстни, бывшие символом их силы и власти. Бес показывает игумену и потаенные гробницы, набитые бесполезными для их распавшихся на составные части остовов сокровищами, и клады, зарытые теми царями, которым удалось до времени избежать Божьего суда, но которые в таком были ужасе, что забыли о месте, где спрятали то, что не могли унести с собой. В руках у игумена тетрадь и грифель и он тщательно зарисовывает каждое место, которое указывает ему бес, и вообще все, что даст могущественному читателю его труда возможность убедиться в правдивости его свидетельства и прислушаться к его проповеди… Иван помотал головой, с трудом приходя в себя от напора разыгравшегося воображения. Потом он перевел взгляд на книгу и подумал, что вряд ли она попала ему в руки, сохранившейся хотя бы наполовину. Конечно же, из нее драли и драли листы, оскорбляя память игумена-бессребреника. Потом он подумал, что изувеченную книгу наверняка не раз переплетали заново, что переходила она из рук в руки не раз и не два. Ему вдруг стало любопытно, когда ее переплели в последний раз. Иван взял книгу, едва не уронив, так как забыл о ее неестественной тяжести. Снова водрузив книгу на стол, он стал тщательно изучать со всех сторон ее переплет. Он вспомнил, что переплетчики иногда используют в своей работе газетную бумагу, по которой можно было бы понять, когда газета была напечатана, и поддел ногтем край внутренней стороны толстой черной обложки. Оказалось, что она представляет собою всего лишь наклеенный лист тонкого картона. Иван вынул из ящика стола маленький складной нож и поглубже поддел картон. Дело пошло и скоро он обнаружил под картоном деревянную доску, но не вделанную намертво, а как бы вставленную в своего рода ковчежец. Поддев лезвием край доски, он почувствовал, что она легко поддается и нажал посильнее. Недоумевая, он вытащил тяжелую доску из ее ковчега и тут обнаружил, что никакая это не доска, а плоский прямоугольный ящик, снабженный сбоку маленьким крючком, каким обычно запирают шахматную доску, и снабженный с противоположной стороны узкой длинной петлей. Вот этот-то плоский ящик и делал книгу такой тяжелой. Не веря своим глазам, Иван положил его на стол рядом с книгой, отстегнул крючок и открыл крышку. Перед ним был планшет-альбом для монет, обтянутый черным бархатом с рядами круглых углублений, в каждом из которых находился желтый кружок неправильной формы. Не было никаких сомнений, что перед ним коллекция старинных, да нет, не старинных, а по-настоящему древних золотых монет, точно таких, какие он еще мальчишкой рассматривал в музейной витрине. Коллекция была в идеальном состоянии и золото прямо-таки горело в луче заходящего за окном солнца. В нумизматике Иван не разбирался совершенно. Но почему-то не сомневался, что перед ним лежит настоящее сокровище. И это сокровище его напугало. Сокровище-чудовище, промелькнуло у Ивана в голове, и он аккуратно закрыл крышку. После этого он, не спеша, перевернул книгу и из второй части переплета достал точно такой же ящик, мельком заглянув в который, тут же быстро закрыл и вдруг подумал, как же хорошо, что Маша с маленьким Иваном сейчас на даче у бабушки и им ничего не грозит. Иван сел в кресло, немного помедлил и набрал телефонный номер: «Зев Вольфович? Это Иван, здравствуйте. Да, спасибо, все очень хорошо. У меня дело к вам. Надо, чтобы вы ко мне приехали. Да, очень. Нет, к вам не могу, но это важно, страшно важно. Страшно. Спасибо, жду вас». В ожидании Зева Вольфовича, Иван пытался сообразить, что же его так мгновенно напугало в найденном им сокровище. Ответ напрашивался сам собой и умещ