ти этих свидетельств он даже и не думал, восхищаясь литературной отвагой авторов миней. Но сейчас он почувствовал, что смущен. Иван вдруг представил себе этого Антипу, только что в жестокой схватке усмирившего злобного беса, рискнувшего забраться в его келью. Старик смотрит на корчащееся у его ног и молящее о пощаде безобразное существо и думает, как ему с ним поступить. Наконец он принимает решение и велит бесу показать все его тайные схроны, все материальные свидетельства бренной человеческой славы и тщеты человеческой гордыни за все времена. Игумен хочет вразумить нынешних правителей, представив им ощутимые доказательства непрочности и бренности их мнимого сиюминутного могущества. Ему нужны неопровержимые улики всего этого, укрытые камнями и землей и отошедшие в удел потаенным и ненасытным нечистым духам. И отчаянно воющий бес несет игумена сквозь века, указывая точные места, где терпящие невзгоды правители человечества теряли и прятали сокровища или гибли страшной смертью, унося на дно ущелий и рек драгоценные диадемы, браслеты и перстни, бывшие символом их силы и власти. Бес показывает игумену и потаенные гробницы, набитые бесполезными для их распавшихся на составные части остовов сокровищами, и клады, зарытые теми царями, которым удалось до времени избежать Божьего суда, но которые в таком были ужасе, что забыли о месте, где спрятали то, что не могли унести с собой. В руках у игумена тетрадь и грифель и он тщательно зарисовывает каждое место, которое указывает ему бес, и вообще все, что даст могущественному читателю его труда возможность убедиться в правдивости его свидетельства и прислушаться к его проповеди… Иван помотал головой, с трудом приходя в себя от напора разыгравшегося воображения. Потом он перевел взгляд на книгу и подумал, что вряд ли она попала ему в руки, сохранившейся хотя бы наполовину. Конечно же, из нее драли и драли листы, оскорбляя память игумена-бессребреника. Потом он подумал, что изувеченную книгу наверняка не раз переплетали заново, что переходила она из рук в руки не раз и не два. Ему вдруг стало любопытно, когда ее переплели в последний раз. Иван взял книгу, едва не уронив, так как забыл о ее неестественной тяжести. Снова водрузив книгу на стол, он стал тщательно изучать со всех сторон ее переплет. Он вспомнил, что переплетчики иногда используют в своей работе газетную бумагу, по которой можно было бы понять, когда газета была напечатана, и поддел ногтем край внутренней стороны толстой черной обложки. Оказалось, что она представляет собою всего лишь наклеенный лист тонкого картона. Иван вынул из ящика стола маленький складной нож и поглубже поддел картон. Дело пошло и скоро он обнаружил под картоном деревянную доску, но не вделанную намертво, а как бы вставленную в своего рода ковчежец. Поддев лезвием край доски, он почувствовал, что она легко поддается и нажал посильнее. Недоумевая, он вытащил тяжелую доску из ее ковчега и тут обнаружил, что никакая это не доска, а плоский прямоугольный ящик, снабженный сбоку маленьким крючком, каким обычно запирают шахматную доску, и снабженный с противоположной стороны узкой длинной петлей. Вот этот-то плоский ящик и делал книгу такой тяжелой. Не веря своим глазам, Иван положил его на стол рядом с книгой, отстегнул крючок и открыл крышку. Перед ним был планшет-альбом для монет, обтянутый черным бархатом с рядами круглых углублений, в каждом из которых находился желтый кружок неправильной формы. Не было никаких сомнений, что перед ним коллекция старинных, да нет, не старинных, а по-настоящему древних золотых монет, точно таких, какие он еще мальчишкой рассматривал в музейной витрине. Коллекция была в идеальном состоянии и золото прямо-таки горело в луче заходящего за окном солнца. В нумизматике Иван не разбирался совершенно. Но почему-то не сомневался, что перед ним лежит настоящее сокровище. И это сокровище его напугало. Сокровище-чудовище, промелькнуло у Ивана в голове, и он аккуратно закрыл крышку. После этого он, не спеша, перевернул книгу и из второй части переплета достал точно такой же ящик, мельком заглянув в который, тут же быстро закрыл и вдруг подумал, как же хорошо, что Маша с маленьким Иваном сейчас на даче у бабушки и им ничего не грозит. Иван сел в кресло, немного помедлил и набрал телефонный номер: «Зев Вольфович? Это Иван, здравствуйте. Да, спасибо, все очень хорошо. У меня дело к вам. Надо, чтобы вы ко мне приехали. Да, очень. Нет, к вам не могу, но это важно, страшно важно. Страшно. Спасибо, жду вас». В ожидании Зева Вольфовича, Иван пытался сообразить, что же его так мгновенно напугало в найденном им сокровище. Ответ напрашивался сам собой и умещался в одно слово – случайность. Монеты попали к нему случайно, а это значит, что есть кто-то, для кого это сокровище является вожделенной целью, для достижения которой все средства могут быть хороши. От словосочетания «все средства» мороз пробирал по коже, а как раз это Иван и почувствовал, увидев попавшее в его руки древнее золото… Зев Вольфович появился в Ивановой жизни случайно. Проходя однажды через какой-то скверик, Иван увидел, что скверик этот не совсем обычный. Он весь был заставлен небольшими квадратными столиками, возле каждого из которых были врыты в землю по две коротких скамеечки. Тут и там за столиками сидели люди и играли в шахматы на время. Часть столиков пустовало, а за одним сидел пожилой полный розовощекий дядечка в здоровенных очках. Перед ним стояла доска с расставленными фигурами и шахматные часы. Дядечка спокойно оглядывался по сторонам и явно ждал партнера. Иван подошел, извинился и предложил сыграть. Дядечка обрадовался, и они приступили к игре, поставив на часах по пять минут. Иван давно не играл и первые три партии продул вчистую. Ему понравилось то, как его соперник реагировал на его промахи. Он не отпускал шуточек, не выражал притворного сочувствия, а просто играл, явно получая от игры большое удовольствие. Постепенно Иван освоился, вспомнил кое-какие дебюты и где-то на шестой партии выиграл. Засиделись они допоздна и Ивану потом здорово досталось от Маши, которая не на шутку встревожилась. По ходу дела они познакомились. Дядечка отрекомендовался Зевом Вольфовичем Грау, они обменялись телефонами и сговорились поиграть еще, но уже у кого-нибудь дома. Через неделю Грау позвонил, и обрадованный Иван пригласил его к себе. С тех пор еженедельные шахматы стали традицией, прерываемой только чьим-нибудь отъездом. Грау охотно приезжал к Ивану, а к себе как-то не звал. Иван решил почему-то, что Зев Вольфович вдовец и, возможно, немного стесняется того, что в квартире не прибрано. Ивана, впрочем, это вполне устраивало, так как он знал, что Маша не любит, когда по вечерам его нет дома. Засиживались они за полночь и практически подружились. В первый же свой визит Грау оглядел Иванову библиотеку и удивленно произнес: «Да мы с вами коллеги, дорогой Иван Иванович!» «В каком смысле?» – не понял Иван. «Вы ведь историк?» – и Грау повел пухлой ручкой в сторону книжных полок. «Да нет – отмахнулся Иван – это так, увлечение еще с юности. А вы, стало быть, историк?» «Нумизмат, с вашего позволения – сообщил Грау – И неплохой, смею вас заверить, так что обращайтесь, если что. Я, знаете ли, часто консультирую и очень охотно». Иван улыбнулся: «Боюсь, что коллекция мелочи в кармане моей куртки вряд ли вас заинтересует». Грау покивал своим толстеньким пальчиком: «Не зарекайтесь, дорогой мой, жизнь иногда преподносит сюрпризы, да еще какие». Играли они, как правило, на время, но иногда выключали часы и играли без них, называя такие партии «аналитическими». Это было время разговоров, которые они иногда приправляли бутылочкой первоклассного коньяка, всегда каким-то чудом находившейся у Грау в портфеле, с которым он не расставался. Поговорив с Зевом Вольфовичем, Иван вытянулся в кресле и стал ждать. Грау явился примерно через полчаса и обеспокоенно спросил: «Что случилось, Иван Иванович, вы здоровы?» Иван молча подвел его к столу и раскрыл футляры. Грау замер. Потом кинулся к своему портфелю и вынул из него что-то вроде крупного несессера, из которого извлек большую лупу и пару белых перчаток. Придвинув к столу Иваново рабочее кресло, он зажег настольную лампу, снял очки, натянул перчатки, и принялся разглядывать в лупу найденный Иваном клад. Иван терпеливо ждал. Потом пошел на кухню и поставил чайник. Помедлил немного и, не спеша помыв заварной чайник, стал ждать пока закипит вода. Затем заварил свежий чай, накрыл чайник с заваркой полотенцем и подошел к окну. Время шло, кухонные часы шепотом отсчитывали секунды. Иван неторопливо вытащил чашки, нарезал лимон, поставил все это на поднос, разлил чай, вытащил из ящика ложечки, поставил на поднос серебряную сахарницу и вернулся с подносом в кабинет. Не глядя на Зева Вольфовича, поставил поднос на столик, за которым они обычно играли в шахматы, и опустился в кресло. Время шло, чай остывал, за окном уже окончательно стемнело и было очень-очень тихо. Наконец Грау повернулся в кресле, надел очки и посмотрел на Ивана: «Вы понимаете, как это опасно?» «Догадываюсь» – тихо ответил Иван. «Как это к вам попало?» Иван в двух словах объяснил. Грау кивнул: «Вы знаете, что с этим делать?» Иван отрицательно помотал головой. А потом умоляюще произнес: «Помогите, Зев Вольфович. Я что-то совсем растерялся, но знаю одно,