днесла Княжьему омуту новенький трактор, который хотели поскорее доставить к месту назначения, погрузив его на огромный плот. Плот закрутило, трактор сместился, перевернулся и ушел под воду. Утонувших тогда не было, а несчастных плотогонов расстреляли совсем в другом месте. Во время Великой Отечественной войны в здешних краях шли жестокие бои, но омут мало кому был интересен. Поэтому этот период отмечен только одним событием – падением и бесследным исчезновением в омуте подбитого немецкого не то бомбардировщика, не то транспортника. У этого события было немало свидетелей, что вновь послужило распространению слухов о том, что у Княжьего омута вообще нет дна. В последнее время зловещая активность омута практически полностью сошла на нет, если не считать происшествия с попавшими в водоворот двумя байдарками, в каждой из которых было по три человека. Одна байдарка сразу перевернулась, вытряхнув из себя гребцов и с облегчением отправившись дальше по реке. Но другая еще держалась, позволяя уцепившимся за нее людям оставаться над водой. Отяжелевшая лодка тонула, выгрести на тихое место не удавалось и дело шло к трагедии. Но по счастью мимо проходили два местных электрика, собиравшихся чинить оборванную упавшим деревом телефонную линию и поэтому у одного из них на плече висел смотанный на подобии лассо длинный провод. Проявив смекалку, они умудрились докинуть конец провода до лодки и вытянули всю честную компанию на берег. Очевидцы этой эпопеи утверждают, что среди спасенных было минимум две очень хорошеньких девушки, которые могли бы очень оживить сонм местных русалок. Как правило, такие разговоры сопровождаются сдержанными вздохами сожаления. В конце концов, омут стал местом рыбалки и сопутствующими ей медитациями на более или менее трезвую голову. Так вот, Емельян Иванович, отец Иванушки, был заядлым рыбаком. Дачи на берегу реки или озера у него не было. Не было и удобного заграничного инвентаря. Элегантной, легкой и непромокаемой одежды для рыбалки у него тоже не было. У него вообще много, чего не было, но была необыкновенная рыбацкая удача. В местные анналы навеки вошел такой случай. Пошел как-то раз Емельян Иванович ловить рыбу и устроился на своем излюбленном месте возле Княжьего омута. Пришел он еще до рассвета, махнул водочки из маленького граненого стаканчика, которым пользовался только во время рыбалки, и забросил обе своих удочки, собственноручно сделанные им из ореха. Одна, трехметровая, была предназначена для забавы и отчета перед Василисой Прокофьевной, то для есть ловли плотвичек, окуньков и пескарей, доказывающих, что Емельян Иванович и в самом деле рыбачил. Иногда на маленький крючок этой удочки попадались уклейки, которых Емельян Иванович безжалостно использовал в качестве живца, нацепляя на здоровенный трезубый крюк своей второй удочки. Эта вторая удочка была необыкновенной и предназначалась для подвигов. Ее длина составляла около семи метров и была она настолько тяжелой, что даже сам Емельян Иванович лишь недолго мог держать ее одной рукой. На ее толстой леске было два крючка – большой, с двумя зубцами, и тот самый тройной крюк, о котором уже было упомянуто. Привязаны крючки были на разной глубине, и ловилась на них разная рыба, от крупных окуней до щук и сомов. Тяжелое грузило утягивало наживку на колоссальную глубину, а звук, который издавало это удилище, когда Емельян Иванович одним мощным движением посылал полностью оснащенную леску почти на самую середину реки, заставлял испуганно оборачиваться любого, кто оказывался поблизости. Надо признать, что Емельян Иванович не всегда был расположен к подвигам, предпочитая медитацию. И тогда исполинское орудие мирно покоилось на земле, а пьяный Емельян Иванович, мурлыкая и посвистывая сквозь зубы, жег маленький костерок и изредка подергивал свою игрушечную удочку, как бы намекая рыбешкам, что чем скорее будет выполнен установленный Василисой Прокофьевной минимум, тем скорее он от них и отстанет. Но в то незабвенное утро Емельян Иванович возжаждал славы. Первой удачей стали две маленьких плотвички, которых он поймал одну за другой, еще не изготовив к бою свой главный снаряд. Тут Емельяна Ивановича посетило вдохновение. Он нацепил плотвичек на крюки и с оглушительным свистом выпалил своим главным калибром. Небо потихоньку светлело и солнце вот-вот должно было показаться из-за деревьев. Река медленно сносила поплавок, и Емельян Иванович следовал за ним, сжимая обеими руками ствол своего удилища. Выглянуло солнце и в тот же момент Емельян Иванович ощутил мощную поклевку. Поплавок исчез под водой и леска натянулась, как струна. В этот момент началась эпическая битва, завершившаяся ровно через пятнадцать часов. Емельян Иванович наступал и отступал, бродил по берегу взад и вперед, сметая все и всех на своем пути. Водя свою добычу, он почти по пояс заходил в воду и метров на пять отступал вглубь берега. Постепенно вокруг стали собираться люди. Но при этом тишину нарушал лишь тихий плеск реки, пение птиц и свирепое дыхание Емельяна Ивановича. На исходе десятого часа сражения Емельян Иванович почувствовал, что противник слабеет. Постепенно Емельян Иванович начал подтягивать удилище к себе, перехватывая его затекшими руками. Вдруг на поверхности воды образовался водоворот. Только не это, только не сейчас, взмолился Емельян Иванович и в тот же миг понял, что никакой это не водоворот, а громадная рыба, поднявшаяся в изнеможении к самой поверхности воды. Емельян Иванович стал медленно тянуть удилище на себя. Но противник еще не был сломлен, он то уходил в глубину, то рвался в сторону, то истерически бил хвостом по поверхности воды. Прошел еще час, потом еще и, наконец, Емельян Иванович почувствовал, что финал близок. Он неуклонно тащил рыбу на мелководье, медленно перебирая руками ствол удилища, пока не почувствовал, что добрался до самой лески. На золотящемся песке уже совсем мелкой воды показалось гигантское продолговатое черное пятно. Емельян Иванович вошел почти по пояс в реку, продолжая осторожно подтягивать леску. Потом он медленно стал пятиться назад, готовясь к финальному усилию. Теперь он уже ясно видел громадного сома, грозно раскинувшего непомерной длины черные усы. Наступала развязка. Емельян Иванович под дружный вскрик собравшихся вокруг людей вдруг кинулся в воду и, просунув руку в полуоткрытую пасть сома, ухватил его за губу. Секунду он помедлил, а потом изо всех сил рванулся и вытащил сома на берег. Толпа ахнула. На траве лежал двухметровый исполин, раздувая жабры и медленно пошевеливая усами. Он был больше самого Емельяна Ивановича, который медленно опустился на колени и их взгляды встретились. «Ну, что скажешь, Сом Иванович?» – проговорил Емельян Иванович. Сом шевельнулся и создалось ощущение, что он пытается отвести глаза, не в силах смириться со своим поражением. Одновременно он как-то беспомощно шевельнул хвостом. Мгновенное и острое чувство жалости пронзило душу Емельяна Ивановича. Он выпрямился и оглядел ошеломленную толпу. «Ну помогите, что ль» – тихо проговорил Емельян Иванович, отцепляя крючок. Двое парней вышли из толпы и подошли к сому. «Как его брать-то?» – пробасил один. Емельян Иванович устало проговорил: «Как обыкновенно, спереди и сзади». Парни взялись за сома и начали его волочь от реки. «Э – крикнул Емельян Иванович – вы куда?» «Ну туда куда-нибудь» – растерянно кивнул в сторону один из парней. «Дурачье, к реке его тащите, а то заснет! Вон он, еле дышит. Шевелитесь! Молодежь…» – заругался Емельян Иванович. Парни с испуганными лицами поволокли сома к реке и опустили в мелкую воду. Подбежавший к ним Емельян Иванович плюхнулся на колени и стал толкать сома в глубину. Тот вдруг изогнулся и растопырил все свои усы. Вода доходила Емельяну Ивановичу до колен. Сом вполне уже мог плыть, он шевелил плавниками, поводил усами и изгибал хвост, но не уплывал, а глядел из-под воды на Емельяна Ивановича. Их глаза снова встретились. Емельян Иванович приподнял руку, как бы прощаясь. Сом растопырил передние полукруглые плавники на всю их ширину и, приподняв извивающиеся усы, медленно, как бы пятясь, ушел на глубину и пропал. Емельян Иванович обернулся к потрясенной толпе и, прикрываясь рукой от слепящего его заходящего солнца, сказал: «Видали, какой усатый?» Тут голова у него закружилась, и он упал без сознания лицом вниз. К нему бросились, вытащили на берег, кто-то подсунул ему под голову сумку. Через пару минут Емельян Иванович очнулся и проговорил, еле ворочая языком: «Да, не подвел Сом Иванович, показал свою силу. Ну уж теперь мы друг дружку не позабудем». Потом он встал и, пошатываясь, побрел к своей стоянке, намереваясь махнуть пару стаканчиков для бодрости и закусить. Но, дойдя до вожделенного рюкзачка, он вдруг зевнул, потянулся, прилег, привалившись к рюкзачку головой, и заснул. На берегу, между тем, случился праздник. Откуда-то взялась и выпивка, и закуска. Мужчины, женщины и дети расселись, где кому удобнее, развели костерки и до глубокой ночи обсуждали подробности необыкновенного дня и таинственные силы, действующие в глубине бездонного Княжьего омута. А через девять лет на этом же самом месте Емельян Иванович с Иванушкой устроились порыбачить. Емельян Иванович находился в предвкушении медитации и неизменную норму Василисы Прокофьевны пришлось выполнять о