Весь следующий день они снова играли. Хорошо, что у Ленки были каникулы. В школу ходить не нужно. Как и говорил Пашка, он кушал три раза в день. Девочка кормила его своей радостью.
На третий день Пашке стало мало обычной радости.
— Знаешь, если ты будешь кормить меня не радостью, а счастьем, то я буду меньше есть. Ты станешь веселее. Так мы сможем играть и веселиться дольше.
Ленка согласилась, а что ей оставалось делать. Потерять такого необычного друга она не могла. Тем более, что если не кормить его, он погибнет. И никто ей не сказал, что этот палец вернется на свое место.
Предложение питаться счастьем вместо радости оказалось уловкой со стороны Пашки. Ленке не стало лучше, да и веселей и радостней тоже не стало.
Девочка грустнела с каждым днем. Даже яркое солнце в синем небе не радовало ее. Взгляд тускнел и угасал.
Пашка стал сильнее. Теперь он не спрашивал разрешения поесть, а просто впивался своими мелкими зубами в руку девочке и пил ее счастье.
Прошла неделя. В теле Ленки не осталось больше радости и счастья. Родители решили, что девочка просто заболела. Доктора не смогли поставить верный диагноз и порекомендовали не беспокоить девочку, а также наблюдать за ней постоянно.
Ленка устала грустить. Такая жизнь ей не нравилась совсем, это была не жизнь даже. Поздно вечером, когда родители уснули, она взяла Пашку на прогулку. Тот не заподозрил ничего неладного. Погулять вечером выглядело хорошей затеей. Ленке нужны были положительные эмоции, а он в них заинтересован.
Девочка нарочно посадила его в коробочку, чтобы не потерять в темноте.
Выйдя на улицу, она устремилась в лес. Ленка не знала, где именно жила старушка, которая подарила ей такого маленького друга, но понимала, что должна найти ее дом.
Добравшись до поляны, где совсем недавно собирала землянику, девочка позвала старушку.
— Бабушка!
Долго звать не пришлось. Волшебница появилась быстро, выйдя из зарослей кустарника.
— Чего кричишь? — посетовала она, — здесь я.
Ленка подбежала к ней и протянула коробочку.
— Забери его и верни мне мой палец. Пусть он болит постоянно, я не буду жаловаться на него.
Бабушка посмотрела на девочку, затем на коробочку.
— Точно не будешь?
— Нет, нет, — уверяла Ленка.
— Ну, хорошо, — старушка взяла коробку, — пойдем со мной.
Они ушли с полянки по одной из тропинок. До хижины добрались быстро.
Подходя к дому, Ленка не выдержала и спросила.
— Почему вы мне не сказали сразу?
— О чем?
— Про мальчика, про Пашку. Почему не сказали, что он питается радостью?
Бабушка зашла в дом, Ленка следом за ней.
— Видишь ли, внученька, — начала она, — когда даешь ребенку игрушку, то это дитя радуется. Внезапное появление большого количества радости нарушает баланс в природе.
— Какой еще баланс? — не понимала Ленка.
— В природе есть баланс радости и грусти. Не могут все люди одновременно радоваться или грустить одновременно, — бабушка приготавливала вещи для превращения мальчика в палец, — если ты радуешься, то кто-то должен грустить.
— Значит, когда я радовалась, то грустил Пашка?
— Не обязательно, но мог и он тоже.
— А зачем он ел мою радость?
Старушка все приготовила и присела напротив девочки.
— Он ел твою радость для того, чтобы установить баланс, о котором я и говорю. Чтобы не было избытка радости и недостатка грусти.
— Но потом я стала грустной, слишком грустной. Как это исправить?
— Никак. Ты грустишь, а кто-то в этом мире радуется.
— Радуется Пашка, — ворчливо произнесла Ленка.
Старушка вновь поднялась и пошла к печи. Достала оттуда горячую воду.
— Зачем это? — поинтересовалась Ленка.
— Это нужно, чтобы вернуть тебе палец. Не бойся, больно не будет.
Девочка кивнула.
— Выпей эту воду, — бабушка протянула кружку с горячей водой.
— Но ведь она…
— Пей и не спрашивай. Я же обещала, больно не будет.
Ленка подчинилась и выпила воду. Как и говорила бабушка, больно не было. Вода оказалась не горячей.
Старушка-волшебница что-то шепнула. Ленка уснула.
Очнувшись, она посмотрела по сторонам. Находилась все еще в хижине.
— Уже все? — спросила девочка.
— Да.
Ленка почувствовала, как указательный палец снова на своем месте шевелится. Ощущения казались незнакомыми, но приятными.
Самое главное, что это был просто палец. Он не разговаривал, не просил кушать и не поглощал радость.