И записал, скрипя чиненным пером:
"Там королевич мимоходом
Пленяет грозного царя..."
«Я свобо-оден!!!»
Вечером, в среду... В семнадцать, по-моему...
Учуяв секса хмельной душок,
Ушёл гулять с котами помойными
Ласковый, тихий, незлой Пушок.
Две недели пилил он кликами
Ночи плотную темноту.
Творил литургию богу великому –
Старому Драному Первокоту.
Потом вернулся, покрытый блохами,
Пряча слезящиеся глаза.
Терся об ноги. "Видишь, плохо мне!" –
Пытался жестами показать.
Помыт, залечен, заласкан, вычесан,
Он на подушке своей лежит.
И знает: снова хозяева - выкусят!
Снова к помойным котам сбежит!
Брось, Александр Сердцевич, - Чего там? Все равно!
И тут, наконец, Баба Яга котика за загривок ухватила. Сколько ни вейся, всё равно конец известен.
Понял Василий: сегодня у Бабы ужин а-ля фуршет. И он на этом ужине - главный.
За окном сентябрь качал провода (на проводах висели протухшие электрики, отпугивая лесную нечисть, изрядно проредившую припасы в подклети), за окном шумел серый дождь стеной... Погода нелётная, ржа может ступу сожрать.
Кто может ступу сожрать, ступа не могла объяснить. Но Баба Яга не любила, когда кто-то в её присутствии громко ржёт, а также попукивает или отрыгивает. Всё это она сама хорошо умела. И некто, кто, ржа, может сожрать ступу, был ей физически, до спазмов, противен.
Ступа же, получив выходной, скрипела немузыкально:
"...Я встретилась с печалью,
А любовь прошла стороной!"
Ламповые схемы в ней гудели, трансформаторы сыпали искрами, осциллограф покачивал вяловатой стрелкой. Уныние.
В пазу между брёвнам мышь привязывала к сучку нитку от клубочка-проводника, собираясь на ней повеситься. По традиции.
Баба Яга тем временем запустила когтистые пальцы Василю в подшёрсток, приговаривая ласково, с цыканьем зубом, известный текст про котика-тёпленького животика. Пальпировала брюшину, определяя состояние печени. Печень была увеличена на треть: в последние полгода Василий больше пил, чем ел.
А ел больше, чем общался с кошками. А с кошками он общался больше, чем френдился в сети, где вёл от имени Яги несколько блогов.
Даром слова он не владел, даже за деньги, не то, что даром, поэтому матерился нещадно и наигранно скрипел зубами.
Поэтому с ним френдились только какие-то подозрительные личности, пытавшиеся продать ему пару свежеотчеканенных из чистого серебра биткойнов.
Яга удовлетворилась объёмом васильевой печени (такая у его печени была фамилия, министерская) и, усадив Василия в бадейку, прикрыв её крышкой и положив гнёт (тоже из невидимок-неопределимок, но гнул всегда изрядно, в двенадцать колен с поворотами, так что уши вяли, а вяленые уши - первейшая закусь), пошкандыбала топить печь.
Печь, чтобы не быть утопленной, самовоспламенилась изнутри и весело, демонстрируя оптимизм и веру в будущее, затрещала поленьями. Поленья рыдали смоляными слезами, гармонируя с грустным настроением Василия, свернувшегося в бадейке, накрытой крышкой, придавленной гнётом.
Гнёт гнул, уши вяли, электрики качались в проводах, вызванивая звеньями страховочных поясов мелодию поп-музыкальной песни:
Осень, осень, лес остыл и листья сбросил,
И лихой ветер гонит их за мной.
Осень, осень, ну давай у листьев спросим,
Где он май, вечный май...
"Март... - шептал Василий. - Вечный март!"
Кот, Манга и Яой…
Пошёл кот на рынок.
За продуктами. Убедили его, что мясо на гриле вкуснее сырых мышей.
Ходит, овощи к мясу выбирает. А за прилавком - кавказец. Волосатый такой. "Купи, - говорит с акцентом, - мангу! Недорого!"
Кот и позарился. Взял под мышку пакет с мангой, мясо в зубах держит и домой на трёх лапах ковыляет. Мечтает, как мясо-гриль с печёной мангой кушать будет.
Открывает дома пакет, а там... Мужик там... В смысле, кот мужеска пола. Потягивается, мурлычет, представляется: "Я -Ой. Яооой! Яооооой!"
С тех пор кот тянок предпочитает. Тянок кавказцы не продают: сами пользуются...
Шаверма
Восточная сказка
Кот был ленив (по бабьим слухам,
Но лыко всякое в строку).
Пил, ел и спал. Чесал за ухом.
Всё это - лёжа на Боку.
Лизал себя он без утайки,
Котов дразня, что так живёт,
И всей лихой помойной шайке
Свой демонстрируя живот.
Он сыто жил. Он думал: вечно
Он будет жить. Всегда и впредь.
Хозяйка вдруг бесчеловечно
Забыла двери запереть.
И он ушёл навстречу страсти.
Навстречу бурям и громам.
А там Костян. И он, к несчастью,
Мечтал набить лавэ карман.
И где же кот? Лаваш и соус –
Вот одр его. И по частям