В тот день Фергюс еще много что услышал про мертвую и живую магию и про деградацию мира. Войны и старение эльвов его не слишком пугали: к войнам он привык, а друзей-эльвов у него не было. Разве что учитель, но тому старение не грозило: шутка ли, прожить на земле полторы тысячи лет? Фергюс любил своего учителя, тот был добрым и понимающим человеком. Возможно, немного не от мира сего, но при его возрасте простительно быть не таким как все.
Сам он был родом с небольшого острова восточнее Русальего залива. Мать его была красивая и бестолковая, и к воспитанию сына отнеслась со свойственным ей безразличием, а отца давно уже сожрали акулы, так что Фергюс целиком и полностью посвятил себя магической науке, и нисколько не жалел, что учитель забрал его в Лаверген. Вот, разве только по морю скучал: уж очень на земле тяжело дышать и ходить.
Зато, за те несколько месяцев, что он уже прожил в Лавергене, Фергюс успел загореть, кожа перестала быть прозрачной, и о его русальем происхождении говорили теперь только синие глаза без белков, перепонки между пальцами да волосы густого фиолетового оттенка. Себя он считал очень симпатичным и не брезговал время от времени покупать красивую одежду и посещать ювелира: благо, денег ему на карманные расходы выдавали немерено (чтобы ни в коем случае не вздумал колдовать за деньги). Учитель только посмеивался, видя своего ученика в очередном щегольском наряде.
"Вот отыщу новый способ превращать мертвую энергию в живую, и тогда все признают меня великим магом", - бормотал Фергюс себе под нос, заменяя простую линзу телескопа на такую же, но из королевского топаза.
Дело шло с трудом, линза никак не желала помещаться в паз, а молодой человек боялся поцарапать ее, потому что взял камень у учителя без спроса. Наконец, она поддалась и встала на место. Парень радостно потер руки и тут же прильнул к телескопу правым глазом.
"Я всем докажу, что Фергюс чего-то да стоит!" - прошептал он, наводя телескоп на едва заметное магическое свечение на севере.
- Идем с нами, - уговаривал Атуан Илигана, но тот стоял на своем: служитель не может покидать свой храм без крайней необходимости. - Да сюда столетиями никто не заходил, а ты, может, всего-то на пару месяцев отлучишься.
- Ты ведь знаешь, что мне нельзя, так зачем уговариваешь?
- Потому что я знаю, что тебе хочется с нами, верно? Ты сто лет в Тэлле не был, поехали!
Илиган ломался, нервно пожевывая губу. Ему очень хотелось снова побывать в крепости полуэльвов, где прошли лучшие годы его жизни, но долг служителя держал его в храме.
- Ты же должен иногда выезжать хотя бы на ярмарку, - решил подойти с другого края Атуан. - Купишь себе новую чашку взамен разбитой.
- Да у меня и денег-то нет, - начал поддаваться эльв.
- Я тебе одолжу. Можешь даже не отдавать, мне не жалко, - тут же подхватил Атуан.
Илиган еще помялся. Тогда полуэльв вспомнил еще один немаловажный аргумент:
- У тебя ведь ученика нет, может, в Тэлле кого присмотришь, а? Поехали!
- Ну, ладно, - наконец сдался Илиган. - Но только на пару месяцев!
- Ура! - коротко провозгласил Атуан и принялся укладывать походный мешок.
Солнце светило ярко и совсем по-летнему, хотя до лета еще был целый месяц. Деревья и трава просохли в два счета, будто и не было ночной грозы. Девушка бегала по двору и ловила шуструю козу.
- Маньку придется с собой взять, а то сдохнет тут без меня, - кивнул Илиган на животное.
- Ме-е-е, - согласно проблеяла рогатая.
- Да, хороша у нас компания: бравый вояка на коне с полоумной девицей и служитель на козе, - пошутил полуэльв.
- Сейчас сам на козе поедешь, - отмахнулся от него Илиган.
Вскоре вещи были уложены, служитель запер храм и избушку, и компания двинулась вниз по дороге.
Идти было легко. Жарко светило солнышко, прохладный ветерок с гор доносил запах тающих снегов, а вокруг расстилалось зеленое буйство: совсем недавно проросшая всюду трава даже на вид была сочной, на деревьях не по дням а по часам распускались праздничные розетки листьев, а кое-где и цветов. Правда, в некоторых оврагах еще лежал грязный лед, но он был лишь жалким подобием тех снежных просторов, что белели здесь буквально пару недель назад. Радостно щебетали птицы, вернувшиеся с юга в родные горы, выползали из нор сонные ежики.
Атуан нарвал для спутницы букетик первых невзрачных цветов и принялся перечислять их названия:
- Вот этот - мать-и-мачеха. Какого он цвета?
- Желтый! - радостно откликнулась девушка, совсем недавно запомнившая цвета.
- Правильно. А вот этот - тюлль. Какого он цвета?