И Вовка снова замахнулся…
Тут Сергей почувствовал, что куда-то летит. Как оказалось, недалеко — на асфальт. Шайтан не выдержал такого надругательства над своей хозяйкой, истошно завыл, рванулся и вырвался. Пока Сергей поднимался с асфальта, Шайтан помчался через улицу, не глядя на машины.
Он благополучно перепрыгнул через заборчик и бросился на обидчика. Бульвар наполнился криками и лаем.
— Что делается! Что делается! — возмущались люди.
Вскоре всё стало проясняться. «Обиженная» оттягивала собаку, Вовка искал шапку, а Шайтан, выпучив глаза, отказывался что-либо понимать. "Кусать его надо, кусать. А меня почему-то не пускают".
И вот тут-то на бульваре показалась фигура одинокого старика с палочкой. Он спешил изо всех сил. Палочка его мелькала, как пропеллер.
— Чёрная папаха, чёрные усы, — ахнул Вовка. Он подмигнул Веснушкиной в сторону Ираклия Ираклиевича.
— Расходимся, расходимся. Тихо. Соберёмся возле Сергея, — прошептал он и, насвистывая песенку, зашагал навстречу Чёрным Усам. И независимо прошёл мимо.
Старичок, увидев, что всё уже завершилось, остановился. И зло застучал ногами.
Восемь пар глаз неотрывно следили за ним.
Ираклий Ираклиевич, растроенно хмыкая, зашагал дальше. Как Мороз-воевода, он обходил свои владения. Смотрел, где можно ещё добавить гадостей-пакостей.
Палкой он застучал по забору, пока не нашёл дыру. Тут он порылся в кармане и достал гвоздь. Поднял его на свет, и гвоздь засверкал металлом.
— Что-то не то. Смотри, он ведь молодец, — удивился Вовка. — Доску прибить хочет.
— Тише, — сдавил его локоть Сергей. — Лучше смотри.
Старик приставил гвоздь к забору и палкой приколотил его так, чтобы хорошенько порвать пальто пролезающему в дыру. Потом он поплевал на палец, чтобы проверить, остёр ли гвоздь, и, отдернув руку, довольный зашагал дальше.
Он постоял, опершись на палочку и раскачиваясь, возле афиш. Изучил их все. Потом спокойно дорисовал усы всем артистам без исключения. А возле одного толстого певца дописал «Фантомас». Он отошёл в сторону и, как великий художник, оценил своё произведение. Добавил усы и бороду ещё и обезьяне из цирка и пошёл дальше. Видно было, что он понемногу приходил в хорошее расположение духа. Он раскраснелся и принялся насвистывать какой-то марш. И временами даже дирижировал сам себе палочкой.
Возле продуктового магазина Ираклий Ираклиевич стал играть с ребёнком в коляске.
— Где мама его? Где мама? — забеспокоилась Веснушкина.
Ираклий Ираклиевич развернул коляску вниз по улице и почти уже отпустил её катиться, как вдруг его остановил крик. Испуганная мама схватилась за коляску и не знала, что говорить Ираклию Ираклиевичу.
— А я вот развлекаю её. Смотрю, мама задержалась… — придумал он оправдание.
Мама не могла даже выговорить «спасибо». Она чувствовала неправду, но уличить во лжи такого солидного человека не решалась. А Ираклий Ираклиевич счёл за лучшее не продолжать этой беседы и заспешил дальше.
Весь мир был открыт перед ним. Он не знал только, что с ним сделать. Не знал он ещё и того, что с этих минут по его следам шли четверо следопытов.
Ираклий Ираклиевич подошёл к ларьку по приёму посуды и старательно вывел что-то на его табличке. И засеменил дальше.
Ребята бросились к табличке, не выпуская из виду Ираклия Ираклиевича. Вместо "Перерыв с 13 до 14" там оказалось теперь "Перерыв с 13 до 24". Вовка оттёр снегом двойку и вернул ларьку старое расписание. А Ираклий Ираклиевич колдовал уже возле гаражей. Он оглянулся, достал какую-то тряпку, зачиркал спичкой и засунул дымящуюся тряпку в гараж. Вскоре из гаража повалил дым. Собралась толпа.
— Что делать? — спрашивал мужчина с ведром в руке. — Если пожар, то надо замок сбивать.
— Сбивать! Сбивать! — закричал Ираклий Ираклиевич и самостоятельно принялся за это интересное дело.
Вскоре дверь распахнулась, и все с облегчением вздохнули. Пожара не было.
— Вот те раз, — сокрушался мужчина с ведром. — Кто же теперь ответит за сломанный замок? А если машину уведут? Кто виноват?
— Только не я, только не я, — бормотал Ираклий Ираклиевич, пробираясь сквозь толпу дальше.
— Когда же он домой пойдёт? — удивлялись ребята. — Ведь время-то уходит. И не мёрзнет совсем. Гуляет себе без конца.
Ираклий Ираклиевич, казалось, никуда не спешил. Он покричал в очереди за мандаринами. Обругал продавщицу и всех, кто за неё пытался вступиться. Схватил без очереди мандарины. Тут он, видно, притомился или не захотел таскаться с кульком и двинулся в другую сторону.