Сказки

Владимир Колин Сказки

Создавая эти сказки, автор использовал сюжеты и элементы, присущие фольклору народностей нашей страны.

Андрею, начиная сказку…

Играй, дудочка, играй! Расскажи-ка про тот край, где, не помню уж когда, в стародавние года росли груши на осине сладкие, как мед пчелиный, а фиалки на лозе, жемчуга на дереве. Хвост пушистый у медведя был на зависть всем соседям. Волки там ягнят качали, а блоху и ту ковали, ей подковы прибивали по два пуда на ногу, — легче было б на скаку! Да блохе, видно, не к спеху: в три скорлупки от ореха она сказок набрала и ребятам принесла с окоема голубого, с рубежа края родного, издалека, с океана, прямо с острова Буяна из страны седых туманов, там, где горы в вечном споре жаром дышат, дымом пышут. Блошка сказки принесет, Карла сказки те берет, Вертидубу отдает, наказав ему, чтоб муха, книжница и цокотуха, на стене их записала. Муха сказки прочитала, на лету их разобрала: все прекрасны как одна, и во всех правда видна! Хоть на разных языках, повествуют о делах, сердцу милых, благородных и о чаяниях народных, победивших злые силы; и о том, как жили-были братья, все ладны, мудры, и пригожи, и сильны, словно горные орлы. Время то прошло, Андрей, когда муха-грамотей на стене сказки писала. Нынче муха замолчала. Ты родился чуть поздней… на каких-нибудь пять дней! Если все-таки от скуки хочешь слушать сказки мухи, пораскинувши умом, расскажу я чередом все, что муха-грамотей записала для детей. Играй, дудочка, смелей! Собирайся в путь, Андрей! Поршни про запас возьми, да орехов с полсумы: скоро сказка говорится, путь по сказкам долго длится.

Богатырь — Пшеничное Зерно

Рассказывают, что когда-то давным-давно, когда вместо сказок правду говорили, когда зайцы с рожками на лбу ходили, а у козлят кудри до плеч были, — жил в наших краях один древний дед. Никто не знал, сколько ему лет. Да и сам он столько жил, что счет годам позабыл. И если хотел дед на что-нибудь взглянуть — пальцами веки подымал, да и тогда видел, как сквозь сито. Борода у деда была по-колено, а седые кудри до самых пят. И жил дед один-одинешенек. А надо вам сказать, что был он такой сварливый да сердитый, — хуже днем с огнем не сыскать. Что бы ему люди ни сделали, все не по нем. Ничем деду не угодишь!

Вот и сидел он целыми днями в хате на лавочке один-одинешенек. Сидит и ворчит, вечно всем недовольный. То солнышко слишком греет, то тучи ему мешают, то день слишком долгий, то ночь коротка. Ничем старому не угодишь, ничем не потрафишь.

Вот как-то раз сидит он у себя в хате, хмурится, сердится, что день кончается, ночь наступает, — а деду хотелось бы, чтобы этот извечный порядок изменился, — и влетает к нему в хату жаворонок. Как увидел, что между четырех стен попал, перепугался и ну по хате взад-вперед летать — выхода искать. Летал он, летал, залетел на полати, да и уронил за печь из клюва пшеничное зерно. Облетел еще раз хату и, фррр, вылетел в открытую дверь.

А пшеничное зерно так и осталось лежать за печью. Тепло ему, хорошо. Начало зернышко расти и набухать. Росло, росло и выросло с яйцо. Только сердитый дед ничего не заметил. Он и жаворонка-то не видел! Где уж ему было пшеничное зерно разглядеть!

А зернышко знай себе растет, раздается. Вот уж с добрый арбуз стало! Арбуз тот возьми да и лопни, как все переспелые арбузы на бахче лопаются. И что ж ты думаешь?! Выходит из него паренек, росту в нем два вершка, а с боку у него сабелька в палец длиной.

— Ох, — говорит, — ну и здорово же я проголодался!

Услышал это дед, удивляется: слышал-то дед лучше, чем видел.

— Проголодался? — спрашивает. — Кто это проголодался?

— Я, Пшеничное Зерно.

— С каких это пор пшеничные зерна разговаривают? — сердито крикнул старик. — И с каких это пор зерна голодными бывают? Я знаю, что люди зерна едят…

— Нет, уж я тебя прошу этого не делать! — С этими словами Пшеничное Зерно прыг с печи да прямо деду на колени. Вцепился ему в бороду, да и полез по ней вверх, пока не добрался до дедова подбородка.

— Видишь меня? — спрашивает.

Поднял старик пальцами веки, видит — шевелится что-то у него под носом, а что — никак не разглядит.

— Знаешь что, дедушка? Дай мне краюшку хлеба. Как съем ее — подрасту, ты меня и увидишь! — сказал Пшеничное Зерно.