— И я, — сказал Отто. — Я сыграю на флейте свадебный марш.
Малябри понял, что ему надо смириться.
— Даю слово, господа, — глухо произнес он, — что все останется между нами.
Он поднял с пола свое ухо, положил его в карман и, поклонившись, оставил зал.
Тогда Ксавье упал на колени перед Беатрисой, а Поликарп приказал подать виноградную водку, чтобы помянуть призрака.
— Дайте и мне немножко водки, — сказал Маляпарт.
ПЕРЫШКО И ЛОСОСЬ
Он был так мал и так легок, что никто не мог понять, почему порыв ветра не поднимает его с земли вместе с опавшими листьями. Недаром его прозвали Перышком.
Перышко не был счастливым мальчиком. Мать умерла, подарив ему жизнь, отец не пережил горя и тоже умер. Мальчика взял к себе старший брат. Робер был гораздо старше Перышка. У него и его жены Эммы, одной из тех дурех, которые воображают, что порядок в доме можно поддерживать при помощи криков и подзатыльников, было уже два сына. Эти малыши были очень тяжелые, тяжелее, чем Перышко, но маленькому дядюшке приходилось их нянчить. Но не это тяготило мальчика, его угнетало другое. Старшие находили жестокое удовольствие в том, чтобы взваливать на Перышко непосильную работу в поле. Когда он пытался сгребать сено в стога или вязать снопы, они осыпали его грубыми насмешками.
Надо было видеть, с каким трудом он поднимал поросят больше себя самого или взваливал на плечи мешки с мукой — точь-в-точь муравей с громадной крошкой хлеба!
Дом брата стоял близ реки, и Перышко очень любил смотреть на ее быстрые воды и думать о том, что случится с соломинкой, увлекаемой течением, какая судьба ожидает сухой лист, куда приплывет бумажный кораблик, брошенный им с крутого берега.
Немного дальше вверх по течению была плотина. Вода там, падая, образовывала маленькие пенистые водовороты, в которых все, что попадало туда, кружилось и металось несколько минут, задерживаясь на своем пути к морю.
Деревенские мальчуганы охотно купались в этом месте, хотя оно было небезопасно, но Перышко не привлекали их забавы. Шалунам же нравилось окунать его в пенистую воронку, якобы для того, чтобы убедиться в его легкости, и мальчику приходилось глотать воду.
Однажды утром, когда Перышко, задумавшись, стоял у плотины, он увидел громадного лосося, который тщетно пытался перепрыгнуть через плотину.
Не впервые видел мальчик лосося, плывущего вверх по течению, но этот был не то стар, не то очень неловок, и после каждого прыжка он падал туда же, откуда прыгал.
Бесплодные усилия лосося сначала развлекали Перышко, но затем ему стало жаль рыбу, и он вошел в воду, чтобы помочь ей. Лососи недоверчивы, они знают, что люди не станут помогать им от чистого сердца. И увалень начал ворчать:
— Что тебе надо от меня, маленький мальчик? Не мешай, мне и так трудно.
— Я только хочу вам помочь, — ответил Перышко. — Я очень сильный и могу приподнять вас.
— Это ты-то очень сильный? — ухмыльнулся лосось. — Что-то не верится. Но вид у тебя приветливый, и я готов тебе поверить.
Лосось позволил мальчику поднять себя, что было необычайным знаком доверия, и Перышко перекинул его, словно мешок муки, через плотину.
— Браво! — радостно воскликнул лосось. — Для мальчика-с-пальчика ты настоящий Геркулес.
— Счастливого пути! — крикнул Перышко. — Позвольте мне только сказать вам, что это не очень умная затея — перепрыгивать через плотины, когда на реке есть такие глубокие, тихие ямы, где можно жить спокойно.
Но лосось продолжал свой путь и, уплывая, ничего не ответил мальчику.
Между тем время шло, не принося Перышку ничего приятного. Его невестка становилась с каждым днем все сварливее и требовательнее. Теперь мальчика заставляли еще мыть посуду, кормить скотину, доить коров. Поздно вечером, совершенно измученный, он ложился на соломенную подстилку, не находя в себе сил пойти помечтать на берег реки.
Эмма же распоясалась до того, что начала его бить. Рука у нее была тяжелая, и Перышко буквально отлетал в сторону от каждой оплеухи. А Робер молчал, не желая перечить жене. Впрочем, ничто на свете не интересовало его, кроме попоек с товарищами в деревенском кабачке.
Однажды вечером, несмотря на усталость, Перышко пошел к реке и стал смотреть на ее бегущие воды, мечтая о том, чтобы река унесла его куда-нибудь далеко-далеко, где бы он мог отдохнуть и забыться. Вдруг он услышал чей-то голос:
— Мальчуган! Мальчуган!
Перышко огляделся, но не увидел ничего, кроме знакомых очертаний кустов и камыша.
Голос раздался снова, и было ясно, что он доносится с реки. Вглядевшись, Перышко увидел громадного лосося, который в знак приветствия бил по воде хвостом и, видимо, хотел поговорить с мальчиком.
— Ты меня не узнаешь? А я узнал бы тебя из тысячи мальчиков. Ты так трогательно помог мне перебраться через плотину, и я оценил твою силу и доброту. Как тебя зовут?
— Все называют меня Перышком, но я думаю, что, когда я родился, мне дали другое имя.
— Это имя не хуже других. У людей такие любопытные и разнообразные прозвища, что я, право, не понимаю, как они запоминают их. У нас, лососей, совсем другие имена.
— Куда вы плывете теперь? — спросил Перышко.
— К морю. Это путешествие далекое, но сбиться с пути невозможно, надо только плыть по течению. Я хорошо знаю дорогу, так как из моря всегда возвращаюсь в эту реку.
— Какой вы счастливый! — вздохнул мальчик.
— Вспомни-ка, что ты сказал мне при нашей первой встрече. Ты удивлялся тому, что мы, лососи, любим далекие путешествия, и советовал мне жить в глубокой и спокойной яме.
— Так-то так, — сказал Перышко, — но только моя яма не очень спокойная. Для меня путешествие было бы отдыхом.
— Кто же тебе мешает отправиться в путь?
— Я слишком маленький, и у меня нет денег. И если я отойду далеко от деревни, меня задержат на дороге жандармы.
— Жандармы? — удивился лосось. — Я думал, что люди называют так наших приятелей сельдей.
— Нет, нет, — сказал Перышко. — Жандармы — это не рыбы, а большие сильные дяденьки в грубых башмаках и громадных кепи. Они ловят воров и возвращают родителям сбежавших детей. Так мне объяснила Эмма.
— Расскажи мне что-нибудь про Эмму. Это твоя мать?
— Нет, — ответил Перышко и рассказал лососю свою историю.
Вспоминая то один, то другой печальный случай из своей жизни, мальчик глотал слезы.
Надо вам сказать, что среди рыб лососи отличаются особой чувствительностью, и наш лосось плакал, но плакал по-своему — его глаза прямо-таки вылезали из орбит.
Люди отвратительны, — заявил он, когда его маленький друг кончил свой рассказ. — Мы не так воспитываем своих детей. Что я могу сделать, чтобы помочь тебе?
— Только одно — возьмите меня с собой.
От удивления у лосося онемели плавники.
— Взять с собой человека! До сих пор только киты отваживались на такое. Я, конечно, не говорю о тех людях, которых мы съели.
— Я маленький и очень легкий, — настаивал Перышко. — Я заберусь к вам на спину, буду указывать путь и предупреждать об опасности. А вы довезете меня до такого места, где нет ни невесток, ни жандармов.
Лосось приводил тысячу доводов против, но мальчик отбрасывал их один за другим.
И вот ночью на реке появился странный всадник маленький мальчик верхом на рыбе, без седла, без удил и без стремян.
Долго плыли лосось и Перышко по течению. Опустив ноги в воду, Перышко мечтал о том, что его ждет в будущем. Мимо мелькали ночные пейзажи — старые ивы, протягивающие, словно немые призраки, над рекой свои ветви, уснувшие домики, за серыми ставнями которых, быть может, отдыхали счастливые дети, широкие луга со стрекочущими кузнечиками. Случалось им проплывать под старым мостом, и Перышко невольно опускал голову, забывая о том, что он очень маленький, а своды моста высоки.