Посреди острова возвышалась поросшая зонтообразными соснами небольшая горка с маленькими гротами, устланными, точно ковром, мелким песочком, где можно было прилечь и так чудесно отдохнуть.
Около одного грота из расщелины скалы бил холодный прозрачный ключ. Вода образовала там маленький пруд, на котором пестрели кувшинки всевозможных оттенков.
А из прудика вытекал ручеек и бежал по вырытой им лощинке вниз, к самому морю.
Это место особенно понравилось Перышку, оно сплошь было покрыто плодовыми деревьями. Высоко-высоко виднелись кокосовые орехи, пониже росли финики и ананасы, а еще ниже — апельсины, их легко можно было достать рукой.
Мне могут возразить, что такие плоды редко растут рядом, но не надо забывать, что этот островок был единственным в своем роде, почему лосось и выбрал его для Перышка.
Перышко любил поесть и жадно набросился на фрукты, радуясь, что не слышит над ухом голоса невестки: «Ты слишком много ешь! Ты заболеешь. Ты не знаешь, что нам стоит прокормить тебя. Сразу видно, что не ты платишь по счетам лавочника».
В этом волшебном краю всего было в изобилии. Жаль только, что по сравнению с тем, что оставалось, съесть можно было так мало!
Пройдя лощинку и обогнув холм, мальчик вышел на широкую и светлую зеленую лужайку, слегка позолоченную солнцем. Она отлого спускалась к морю со стороны, противоположной тому месту, где высадился Перышко. Вот где чудесно можно побегать!
Дальше начиналась каменистая местность, покрытая тощим кустарником. Мальчик решил осмотреть ее завтра.
Усталый от прогулки, Перышко повернул обратно, миновал плодовый сад и вошел в один из гротов. Там он и провел вторую ночь.
Рано утром его разбудило пение. Это птицы приветствовали Перышко. Накануне они были встревожены и молчаливы, но сегодня вид маленького мальчика, мирно спящего в гроте у самого входа, успокоил их, и пернатые, покинув гнезда, собрались со всего острова, чтобы приветствовать гостя.
Когда мальчик встал и вышел из грота, птицы слегка посторонились, давая ему дорогу.
Навстречу Перышку выступила самая большая птица, яркое оперение которой напоминало палитру вдохновенного художника. Она вежливо поклонилась гостю, трижды опустив перед ним свой перламутровый клюв.
— Я король птиц этого острова и говорю тебе от имени всех — милости просим к нам. Мне следовало бы произнести свою речь на человеческом языке, но я плохо знаю его. Поэтому мы лучше споем в твою честь одно из моих последних произведений. Я композитор, и не без таланта.
Король приосанился, еще раз поклонился гостю и, повернувшись, властным движением призвал своих подданных к тишине. Он даже метнул строгий взгляд на маленькую серо-голубую пичужку, которая пискнула, пробуя голос.
Стало так тихо, что жужжание комара показалось бы шумом мотора.
Король поднял правую лапку и начал дирижировать. Никогда Перышко не слыхал такого изумительного хора. Замогильные басы грузных попугаев перекликались с высокими, кристально-чистыми голосками крошечных голубых, цвета лаванды птичек с темно-синими полосками.
Когда птицы кончили петь, Перышко стал им аплодировать, что очень удивило хозяев острова. Затем мальчику пришла в голову неудачная мысль — в знак признательности спеть птичкам старую-старую колыбельную песенку, которой Эмма убаюкивала детей. Впрочем, он скоро замолчал, видя, какое странное впечатление произвело его пение. Птицы изнемогали от хохота. Маленькая серо-голубая пичужка упала на спину, подняла вверх лапки и буквально задыхалась от смеха. Один король пытался сохранить свое достоинство.
— Можно только удивляться тому, — сказал он Перышку, — что ты умеешь петь так фальшиво. Кто научил тебя этому искусству? Для нас будет большим удовольствием слушать тебя время от времени. На нашем острове мало развлечений, даже бродячие цирки не заглядывают к нам.
Наш друг был несколько уязвлен такой оценкой своего таланта, так как не сомневался в своих способностях, однако дружеский тон короля птиц обезоружил его, и он не смог рассердиться.
Через несколько минут Перышко так подружился с птицами, что они садились к нему на руки, на плечи и голову.
Но лишь один король мог изъясняться на понятном Перышку языке.
— Я представлю тебя королеве немного позднее, — сказал он. — Сейчас она сидит на яйцах, и я не хочу ее тревожить.
Перышко воспользовался любезностью своего собеседника, чтобы подробно расспросить его об острове.
— Это очень приятное место, — ответил король. — Оно понравится тебе. Здесь круглый год зреют самые разнообразные фрукты, среди камней много съедобных ракушек. Две трети острова опоясаны пляжем, и ты можешь спокойно купаться — к нашим берегам акулы не подплывают. Никто не видел их здесь с незапамятных времен. По ту сторону горы местность покрыта оврагами и колючим кустарником. Это единственная негостеприимная часть нашего острова. Я не советую тебе ходить туда.
Последние слова король произнес со значением, но Перышко не обратил на это внимания. Он был очарован островом и нисколько не сожалел о мрачной ферме, о тяжелой работе на поле, о визгливых окриках невестки. Он сорвал великолепный ананас и только собрался очистить его, как с полдюжины птичек слетелись к нему на помощь и быстро заработали клювами. Перышку оставалось только с наслаждением погрузить зубы в сочную, душистую мякоть.
В полдень он вышел на лужайку, покрытую маленькими цветочками, похожими на полевые маргаритки, но с голубыми, зелеными и красными лепестками. Пройдя ее, он очутился среди скал, по которым и спустился к морю. В лужицах между камнями он собирал ракушки, а птицы с клювами, похожими на устричные ножи, открывали крепкие створки, чтобы Перышко мог достать содержимое ракушек и пообедать. Так закончился второй день пребывания Перышка на острове. Благодаря назидательной беседе с королем птиц этот день был еще счастливее и интереснее первого.
Дни проходили за днями. Мальчик и не думал считать их. Ничто не нарушало спокойного течения жизни Перышка и его пернатых друзей. Никаких событий, никаких волнений. Вскоре мальчик начал задумываться, чем бы заполнить долгий солнечный день. И он стал строить на пляже средневековые замки из песка. Времени было много, и замки вырастали один за другим, величественные, с зубчатыми стенами, башнями и бойницами. Их окружали рвы, наполненные водой, для защиты от возможных нашествий. Эта игра очень нравилась птицам, и они принимали в ней живейшее участие — приносили мелкие цветные камешки для разных украшений и несли гарнизонную службу. Надо было видеть, как важно переходили они через подъемный мост, оставляя на песке отпечатки своих лапок, и, сменяя караул, становились за бойницами.
На торжественном открытии самого прекрасного замка присутствовали король и королева, которая к тому времени уже вывела птенцов.
Через несколько недель берег стал неузнаваем. Тот, кто увидел бы остров издали, невольно задал бы вопрос зачем так сильно укреплен этот маленький клочок земли?
Но погода изменилась, пошли дожди и размыли песочные замки. Строить снова мальчику не хотелось.
Однажды, сам себе не смея сознаться в том, что скучает, Перышко решил осмотреть незнакомую ему часть острова. Совсем забыв о предостережении короля птиц, он беспечно миновал скалы и углубился в колючий кустарник.
Идти было нелегко. В ноги то и дело впивались мелкие колючки, и мальчик начинал раскаиваться в своей затее, но раз уж он пошел, надо было дойти хотя бы до второго скалистого откоса, чтобы спуститься к морю с другой стороны.
Вдруг Перышко оцепенел от ужаса. Посреди чащи, на открытой полянке лежала груда человеческих костей. Он видел проломленные черепа с пустыми впадинами глаз, берцовые и плечевые кости, прекрасно сохранившиеся грудные клетки, острые лопатки и другие части скелета, с которыми детей знакомят в школе. Страшнее всего были кисти рук, судорожно сжимающие пустоту.
Откуда на острове взялись скелеты? Какая таинственная сила настигла здесь людей? Не станет ли и он, Перышко, ее жертвой? Не останутся ли здесь навеки и его кости?
В то время как эти страшные мысли терзали мальчика, где-то вблизи послышалось шипенье, и Перышко увидел маленькую оранжевую змейку с треугольной головой. Она поднялась на хвосте и сказала свистящим голосом: