В этот момент постучали в дверь.
— Откройте, сир! Это я! — раздался голос сеньора Лисицино.
Пятясь от зеркала, король потянул дверную ручку и впустил экс-министра.
— Берегитесь, сеньор Лисицино, — шепнул он, концом шпаги указывая на грозного человека в зеркале, повторяющего все его движения. — Вот еще один заговорщик!
Злая усмешка искривила тонкие губы Лисицино, решившего, что король помешался.
— Сир, успокойтесь, — произнес он, — мы одни.
— Как одни?.. В таком случае чье же злое лицо смотрит на меня? И в чьей руке шпага?
— При всем уважении к Вашему Величеству должен сообщить, что это лицо принадлежит вам.
— Вы хотите сказать, что этот седой, красноглазый, сизоносый и так оглушительно чихающий тип — я?!
— Повторяю, сир, это вы. И то, что вы чихнули, тому подтверждение.
И в самом деле, в голове короля то и дело громыхали громы.
— Боже мой! — воскликнул несчастный монарх, когда утихла очередная гроза. — Значит, это я… Что за физиономия! А глаза! А нос!
Выронив шпагу, он закрыл лицо руками.
— Сеньор Альберти, — строго произнес он, немного погодя, — отныне, что бы ни произошло, категорически запрещаю вам говорить о заговорах.
В кабинете наступила тишина. Лисицино оказался в затруднительном положении: он готовился к штурму, но не знал, с какого фланга нападать теперь.
— Сир, — проговорил он наконец, старательно придавая голосу уверенность и беззаботность и небрежным жестом стряхивая пыль со своего бархатного камзола, — сир, вы любите камбалу-калкана?
— Люблю ли я калкана? — переспросил король и зажмурился от удовольствия. — Ах, сеньор Альберти, и вы еще спрашиваете…
— Я был уверен, что она вам очень нравится, — продолжал Лисицино, — поскольку вскоре вам собираются подать его к ужину. Несомненно, это доставит вам немалое удовольствие.
В предвкушении удовольствия король даже потерял дар речи и в ответ только кивнул головой.
— Что ж, тем хуже!
— Почему же тем хуже, сеньор Лисицино? — удивился король.
— После данного Вашим Величеством приказа я должен молчать…
— Нет, говорите! Я вам приказываю!
— Хорошо.
— Что «хорошо»?
— Этот калкан отравлен!
Вопль ужаса исторгся из груди монарха, и Его Величество едва устоял на ногах. Наклонившись к самому уху сеньора Лисицино, он шепнул:
— Я об этом догадывался.
— Ага! — удивленно воскликнул экс-министр. — А знаете ли, кто напитал ядом этого калкана?
— Да. Знаю, — отвечал король. — Но не говорите так громко. У этой твари ужасно тонкий слух.
— О! Тут бояться не приходится! Я только что видел, как эта, как вы изволили выразиться, тварь прошла по двору, направляясь в покои королевы.
— Вы ви… дели, как она шла по двору?! — спросил король и весь побелел от страха. — Вы уверены?
— Вполне.
— Вы видели красную рыбку?
— Какую еще рыбку, сир? Я видел Вашего главного министра Пьеро!
— Пьеро?
— Ну да!.. Вы разве подозревали не его?
— Да, да! — промямлил король, боясь, что Лисицино усомнится в его проницательности. — Но… после того, что произошло перед моим кабинетом вчера, я полагал…
— Что он мертв? О нет! Королева распорядилась иначе!
— Королева? По какому праву королева вмешивается в государственные дела?
— Ха-ха-ха! — засмеялся сеньор Альберти. — Наконец-то и вы! Неужели до сих пор Ваше Величество не знали того, что давно не секрет для самого последнего бродяги в вашем королевстве? Не знали, что королева влюблена в Пьеро и собирается выйти за него замуж?
— Выйти замуж за Пьеро?.. А как же я?
— А вы, сир… Вы должны будете сегодня поужинать отравленным калканом.
— Клянусь бородой! — воскликнул король, чей здравый смысл восставал против клеветы Лисицино. — То, что вы говорите, ужасно! Я не могу этому поверить. У вас имеются доказательства?
— Доказательства! Ха! Вы просите доказательств?
— Разумеется.
— Хорошо. Слушайте и отвечайте… Кто неделю назад перевернул Вашу лодку?
— Да, да! Пьеро! Тут ничего не скажешь! Именно он!
— Очень хорошо. Но он хотя бы оказал вам помощь, когда вы оказались в воде?
— Вы спрашиваете, оказал ли он мне помощь? — проговорил король, силясь припомнить события недельной давности. — Нет, не думаю… Подождите-ка… совсем наоборот… Он набросил на меня сеть, и если бы не случайно появившийся у озера Золотое Сердце, я бы наверняка утонул.
— Итак, вы признаете, что Пьеро хотел вас утопить?