И тут свет погас, а гном удалился.
— Ах, — пробормотал Карл, — ах, как это заманчиво!
И он снова погрузился в сон.
На следующий день, когда Карл затеял продажу своей фермы, все сочли, что он сошел с ума; однако его корыстолюбивая натура взяла верх, и он не уступил даже ничтожной монетки, договариваясь о цене с Вильгельмом, который, впрочем, был весьма рад представившейся возможности поладить с ним; тем не менее Вильгельм пребывал в крайнем удивлении, заставлявшем его усомниться в осуществимости сделки. Наконец, они все уладили и был назначен день свадьбы Амиль, поскольку Вильгельм, конечно же, поставил это событие как необходимое добавление к достигнутой им договоренности насчет фермы, независимо от того, была ли эта сделка выгодной или невыгодной. У Карла едва хватило терпения дождаться следующего дня, и он, расцеловав сестру, оставил ее на попечение каких-то родственников, а сам ушел. Гнома он обнаружил сидящим на ограде, как если бы это был самый обычный человек.
— Вы точны как часы, Карл, — заявил он. — Меня это чрезвычайно радует, так как нам необходимо прийти еще до восхода луны к подножию горы, которую вы видите там, вдали.
Тут он спрыгнул со своего шестка, и они двинулись в путь; шли они до тех пор, пока не добрались до берега озера, по поверхности которого, к великому удивлению Карла, гном зашагал, словно оно заледенело.
— Идите же за мной, друг мой, — обернувшись, подбодрил он своего спутника, не решавшегося следовать его примеру.
Однако, видя, что озеро перейти придется, фермер погрузился по горло в воду и направился к противоположному берегу, где его давно поджидал гном. Карл выбрался на сушу в чрезвычайно жалком состоянии — зубы его стучали от холода, а вода, стекавшая с его одежды, образовала у его ног уменьшенную копию озера, откуда он только что вышел.
— Попрошу вас, господин гном, — произнес он довольно раздраженным тоном, — чтобы подобное больше не повторялось, или же я буду вынужден отказаться от знакомства с вами.
— Отказаться от знакомства со мной?! — насмешливо повторил гном. — Мой дорогой Карл, это отнюдь не в вашей власти. Вы по доброй воле погрузились в заколдованное озеро, а это на определенное время привязывает вас ко мне. Я буду водить вас на самой крепкой цепи, дабы иметь уверенность, что вы последуете за мной повсюду. Так что идите вперед и мечтайте о ждущем вас вознаграждении.
Услышанное слегка ошеломило Карла, но он тотчас заметил, что все сказанное его провожатым было истинной правдой, ведь с той минуты, когда гном отправился в путь, фермер чувствовал, что какая-то неодолимая сила вынуждает его следовать за ним. Вскоре они оба оказались на склоне очень крутой горы; гном с необычайной легкостью соскользнул по ее поверхности, не потеряв равновесия; что же касается несчастного Карла, то он одолел спуск далеко не так достойно и настолько неуклюже, что и справа, и слева от него огромные камни срывались с места, на ходу с грохотом сталкивались и низвергались в окружавшие его страшные пропасти. Одежда Карла пришла в жалкое состояние: швы на ней разошлись, а из его плаща были выдраны огромные клочья, поскольку несчастный не мог ни на мгновение замедлить свой бег, чтобы избавиться от шипов и колючек, которые то и дело вцеплялись в него, оставляя на себе частицы его плоти по мере того, как он все быстрее мчался вниз. Наконец он, словно мешок, скатился к подножию горы, где увидел гнома, наслаждавшегося благоуханием какого-то дикого цветка.
Карл присел на минуту, чтобы восстановить дыхание; кровь его просто кипела от накопившегося негодования, и он воскликнул:
— Мерзкий гном! Больше я и шагу за тобой не сделаю, разве что ты сам меня понесешь; я весь разбит: видишь, что ты со мной сделал!
— Ах, да это же отлично! — ничуть не смутившись, отозвался гном. — Поживем — увидим, мой мальчик! Что касается меня, я себя чувствую прекрасно, и в дальнейшем, узнав меня получше, вы убедитесь, что я удивительно философски переношу беды других; так что вперед, Карл, мой добрый друг!
Это ужасное слово "вперед" стало приобретать для Карла зловещий смысл, но, как и прежде, ему приходилось повиноваться. Он шел и шел, пока зубы его не стали стучать от холода; тут он заметил, что радующий взор летний пейзаж сменился безрадостным, будто уже наступила зима; и, видя вокруг себя множество заснеженных горных вершин, терявшихся в облаках, Карл предположил, что неподалеку должно быть море; он окоченел настолько, что едва мог передвигать ноги, и стал умолять гнома хотя бы о нескольких минутах отдыха; наконец гном остановился и сел.
— Я делаю это исключительно из любезности к вам, — пояснил он. — Однако, полагаю, длительная неподвижность для вас опасна.
При этих словах гном выставил напоказ трубку, выглядевшую чрезмерно большой, чтобы поместиться в его кармане; он зажег ее и начал курить так безмятежно, словно они сидели у огня в доме Карла. Бедняга, руки и ноги которого болели, а зубы не переставали стучать, какое-то время смотрел на гнома, а затем попросил у него позволение сделать одну-две теплые затяжки из его горевшей трубки.
— Не осмелюсь, Карл: это дьявольский табак, слишком крепкий для вас, — ответил гном. — Согрейте ваши пальцы дымом, если сможете. Я не понимаю, чего вам не хватает; я-то чувствую себя превосходно, а вот вы явно не философ!
Карл задрожал, но ничего не ответил невозмутимому курильщику.
Гном курил непомерно долго, а затем, выбив о каблук своей туфли пепел из трубки, с самой доброжелательной улыбкой обратился к дрожавшему от холода Карлу:
— Мой добрый друг, да вы и в самом деле чрезвычайно плохо выглядите! Быть может, будет лучше, если мы снова продолжим наш путь.
Гном тут же встал, и бедный Карл, спотыкаясь, последовал за ним.
— Скоро станет теплее, друг мой, — промолвил гном, повернувшись к фермеру, но тот вместо ответа что-то глухо проворчал, чувствуя себя бессильным избавиться от своей страшной участи.
Вскоре действительно стало теплее; лед исчез, земля была покрыта зеленью, изобильно пестревшей душистыми цветами; гирлянды виноградной лозы, отягощенной чарующими взгляд восхитительными гроздьями, обвивали простертые ветви деревьев. Путники с трудом взбирались на гору (то есть с трудом для Карла, ведь для гнома было одинаково легко как подниматься в гору, так и спускаться с нее). Ближе к вершине гора стала пустынной и иссушенной; вулканический пепел хрустел под их ногами, и зловонные испарения вырывались из растрескавшейся земли.
"Хотелось бы знать, куда мы теперь направляемся", — чертыхаясь про себя, подумал Карл.
В конце концов он понял, что разговаривать с этим демоном — дело совершенно бесполезное, лишь пустая трата времени. Сомнения Карла длились недолго, так как до его слуха донеслось громыхание огромного вулкана, а на его голову и плечи посыпались камни. Фермер плелся от скалы к скале, каждое мгновение подвергаясь смертельной опасности; земля устрашающе уплывала из-под его ног, дым удушал его и ослеплял, а неизменный призыв гнома "Вперед! Вперед!", которому Карл не мог противиться, доводил его до отчаяния. Под конец он уже не осознавал, что с ним происходит; он лишь почувствовал, что упал на склоне горы и неудержимо катится вниз. Услышав шумный всплеск волн и ощутив вокруг себя холодную воду, он понял, что упал в море; инстинкт самосохранения заставил его подняться на поверхность. Вынырнув из воды, он увидел, что рядом с ним на волнах покачивается ствол огромного дерева, на котором сидит гном.
— Протяните мне руку, добрый гном! — слабеющим голосом попросил Карл. — Иначе я утону!
— Ба! — откликнулся тот. — Не унывайте, мой друг! Вы сами должны себя спасти; этого маленького обломка дерева едва хватило, чтобы не дать мне слишком утомиться. Разумное милосердие начинается с себя самого, как вам известно, таково первое положение; второе положение — все в ваших собственных руках; так что я советую вам плыть быстро и уверенно, в случае, разумеется, если вы пожелаете приложить к тому усилия. Вашей зависимости от меня пришел конец, если только вы сами добровольно не пожелаете возобновить ее, выразив это поступками или желаниями. Прощайте!