Объясняется это очень просто: мячик путешествует, уходит, возвращается, поднимается ввысь, вновь и вновь падает и подскакивает, убегает вперед, видит окрестные края; тогда как волчок не отрывается от земли и довольствуется тем, что вращается вокруг самого себя с такой быстротой, что бывает совсем сбит с толку и совершенно не ведает о происходящем вокруг него и, тем более, над ним.
Наш мячик и наш волчок принадлежали одному и тому же ребенку, милому маленькому мальчику лет десяти-двенадцати, и находились один подле другого в коробке, где было еще много других игрушек.
Однажды вечером, едва только мячик и волчок вернулись в свое жилище, волчок сказал мячику:
— Почему бы нам не пожениться, ведь после того как миновало время недавних новогодних подарков, мы и так уже живем бок о бок и обитаем в одном и том же доме?
Однако мячик, сшитый из зеленого сафьяна, который до того как стать мячиком, служил туфлей, был преисполнен гордости своим происхождением, поскольку эта туфля была уверена, будто она ведет свой род от той туфельки, что принесла удачу Золушке. И мячик, скажу я вам, не только ничего не ответил, но откатился так, чтобы даже не касаться волчка.
Волчок вздохнул и смолк.
На следующий день, когда для мальчика, которому принадлежали игрушки, настал час отдыха, он взял волчок, раскрасил его попеременно красными и желтыми полосками, а посредине этих полос воткнул красивый, ослепительно сияющий медный гвоздь.
Когда волчок кружился, этот роскошный убор производил потрясающее впечатление.
Так что на волчка посыпалось множество похвал, и это вселило в него некоторую надежду.
И вот, возвращаясь в коробку, волчок сказал мячику:
— Взгляните на меня, соседушка. Что вы скажете теперь? Не подтолкнет ли вас мой новый убор к решению сделать меня вашим супругом? Что касается внешности, то вы в желтом и зеленом, а я — в желтом и красном. Что же касается наших склонностей, то вы танцуете, а я вальсирую. По моему мнению, мы вполне подходим друг другу.
— Это ваше мнение, — услышал он в ответ, — но не мое. Прежде всего, вы не знаете, кто я. Я дочь туфли, принадлежавшей герцогине и к тому же происходившей от одной знаменитой туфельки. Помимо того, моя внутренность изготовлена из испанского пробкового дерева, тогда как вы не что иное, как простая деревяшка.
— Это правда, — ответил волчок, — что я сделан не из красного дерева, не из эбенового, не из палисандра, а из самшита, но самшит — это дерево совсем иной крепости, чем все эти деревянные безделицы. К тому же я выточен самим бургомистром: у него есть токарный станок и в минуты досуга он вытачивает всякого рода красивые игрушки вроде меня.
— Вы говорите правду? — спросил мячик.
— Пускай меня отхлещут ремнем, если я лгу, — ответил волчок.
— Ну что ж, в таком случае я полагаю, что могу довериться вам, — произнес мячик. — Обстоятельства мои таковы: мы не можем быть с вами помолвлены, поскольку я почти что невеста воробья, обитающего в стене, от которой я отскакиваю чуть ли не каждый день. Всякий раз, когда я взлетаю в воздух, он высовывает голову из своей щели и говорит мне:
"Итак, решено: вы перебираетесь ко мне. У меня пре-миленькая маленькая квартирка, вся набитая сеном и устланная перышками. Я предлагаю вам половину ее, не говоря уж о том, что, как только вы станете моей женой, у вас вырастут крылья и вы превратитесь в птицу".
И в этом есть выгоды, не правда ли?
— Так что вы ответили согласием? — спросил волчок.
— Если и не вслух, то про себя, — отвечал мячик, — во всяком случае, я считаю, что мы помолвлены. Но будьте спокойны: даже если я стану птицей, я вас не забуду.
— Хорошенькое утешение! — заметил волчок.
Но, принадлежа к роду самшитовых волчков, он имел собственную гордость и с этой минуты ни единым словом не обратился больше к мячику, который, погрузившись в раздумья о воробье, в свою очередь хранил молчание.
На следующий день мальчик взял мячик и волчок, чтобы, как обычно, поиграть с ними; но, поскольку ему взбрело в голову начать с мячика, он поставил волчок в уголок, сказав ему:
— Стой спокойно; твой черед сейчас настанет.
Волчок повиновался, однако повернулся таким образом, чтобы мячик, взлетая в воздух, опускаясь и снова подпрыгивая, мог видеть его желто-красную раскраску и его красивый сверкающий гвоздь.
Вскоре мячик взмыл в воздух с такой легкостью, что и на самом деле можно было подумать, будто у него начали расти крылья.
Тем не менее он всякий раз опускался, но, касаясь земли, подпрыгивал с такой силой, что ощущалось его решительное желание обитать в мире птиц.
Но вот как-то раз мячик взлетел так высоко, что мальчик напрасно ожидал его возвращения: мячик не опустился на землю.
Мальчик долго искал его. Наконец, раздосадованный тем, что ему не удалось найти мячик, он взял в руки волчок, сказав:
— Проклятый мячик! Куда, черт возьми, он мог запропаститься?
— Ах, я-то хорошо знаю, куда, — вздохнул волчок. — Вышел замуж за воробья, чтобы поселиться в его гнезде. Дай-то Бог мячику счастья! Но я сомневаюсь, что какой-нибудь мячик сгодится на то, чтобы стать женой воробья. Что касается меня, то я был не прав, даже на миг возмечтав о мячике, и если я встречу какую-нибудь красивую юлу, которая будет во мне нуждаться, то, будь она благородного происхождения или нет, я женюсь на ней.
Желаниям волчка чудесным образом благоприятствовал случай. На следующий Новый год маленькому мальчику подарили множество игрушек, в числе которых была и немецкая юла.
Вначале волчок был немного смущен большим животом и ворчливым характером своей новой подруги; однако, приглядевшись, он вскоре заметил, что это славная девушка и что если она и ворчала, то лишь когда ее заставляли кружиться, но все остальное время она проводила в молчании; убедившись в ее мирном нраве, он сделал ей те же самые предложения, какие прежде делал мячику, и на этот раз они были приняты.
Три года они прожили в самом тесном и самом счастливом союзе.
Порою, в особенности в первый год их жизни, волчок думал о мячике; чаще всего это бывало весной, когда при виде вылезавшей из воробьиного гнезда оравы птенцов он говорил себе:
"Вот дети моей бывшей подруги и ее воробья; наверное, у нее действительно выросли крылья и она счастлива там наверху; что ж, тем лучше!"
Затем он обращал взгляд на немецкую юлу, и она казалась ему столь величественной с ее огромным животом, что он почитал себя самым счастливым волчком из всех, какие когда-либо были на свете.
По прошествии трех лет мальчик, ставший уже более сильным, играл однажды со своей немецкой юлой и раскрутил ее так стремительно, что она налетела на угол стены и, будучи пустой внутри, разбилась.
Волчок остался вдовцом.
У мальчика, который, по-видимому, заметил определенную близость в отношениях между волчком и немецкой юлой, возникла странная мысль — заставить волчка носить траур по юле.
И тогда он выкрасил всего волчка в черный цвет.
Волчок обрел большое утешение в этом одеянии, пришедшемся ему по душе.
Мальчик же, желая сделать все возможное, чтобы развлечь волчка, изо всех сил заставлял его кружиться. И вот в конце концов однажды он хлестнул его с такой силой, что тот скрылся из виду и в свою очередь исчез, так же, как некогда это случилось с мячиком.
Мальчик, очень любивший своего волчка, тщетно искал его.
Волчок же упал в огромный мусорный бак, стоявший под водосточной трубой в дальнем углу двора.
Сначала он был несколько оглушен при своем падении, но, придя в себя и осмотревшись, обнаружил, что находится среди всякого рода отбросов, среди которых изобиловали капустные кочерыжки, ботва моркови и хвостики артишоков.
Потом, вглядевшись повнимательнее, он заметил какой-то круглый предмет, напоминавший сморщенное яблоко, но после более углубленного обследования признал в нем старый мячик.
— Боже милостивый! — произнес тот, заметив волчка и не узнав в нем своего старого друга из-за его траурного одеяния. — Вот хотя бы один из мне подобных, с кем можно будет побеседовать.