И, обратившись к волчку, смотревшему на него с удивлением, он произнес:
— Сударь, не могли бы вы поделиться со мной новостями о том мире, откуда вы прибыли?
— Охотно, — ответил волчок, начиная осознавать, с кем он имеет дело. — Но, прежде всего, с кем я имею честь говорить?
— Я мячик из хорошего дома, — последовал ответ. — Мне пришлось отказаться от предложения выйти замуж за особу из вашего рода, поскольку мы были помолвлены с воробьем. Но однажды, сделав усилие, чтобы подняться к нему на крышу, я упал в водосточный желоб и оставался там три года. Однако во время недавней сильной грозы меня снесло, и я упал туда же, куда упали вы сами, то есть, как мне представляется, в мусорный бак.
Хотя волчок нашел, что мячик чрезвычайно изменился, что его пробковое нутро раздулось, а сафьян сгнил от пребывания в водосточном желобе, он, будучи добрым малым, собирался ответить и представиться, но в эту минуту служанка, пришедшая, чтобы опорожнить мусорный бак, что она проделывала каждый месяц, заметила волчка и вскричала:
— Ах! Вот волчок, которого господин Поль так долго искал!
И, не обращая внимания на мячик, она взяла волчка и отнесла его своему молодому хозяину, который тут же оказал ему знаки уважения и одарил его своим вниманием.
Но о мячике он даже не спросил, и волчок больше уже никогда не слышал разговоров о нем.
Вот отчего родилась немецкая пословица, гласящая:
"Мячик, который хочет выйти замуж за воробья, рискует заплесневеть в водосточном желобе".
ДУША, КОТОРОЙ ПРЕДСТОЯЛО РОДИТЬСЯ
Это было примерно шесть тысяч лет назад…
Со дня сотворения мира прошло полвека. Бог уже изгнал Адама и Еву из земного рая. На Небесах пребывали лишь души, которые должны были в тот или другой день спуститься одна за другой на землю и вдохнуть жизнь в тела перед их рождением.
Душа Авеля была первой, вернувшейся к Богу, и песнопениями архангелов и Господним благословением ознаменовалось возвращение исторгнутой и мученической души, рождение которой было следствием греха, а смерть — преступления.
Второй была душа Евы, и, после того как Небесные врата вновь открылись перед этой грешной душой, обесчещенной грехом, но очищенной страданием, все невоплощенные души собрались вокруг нее, желая узнать что-нибудь о земле.
В ответ Ева произнесла лишь одну фразу: "Я согрешила, я страдала, я молилась; в жизни много страстей, много скорбей и очень мало радостей". Затем она удалилась, заняв место по правую руку от Господа, чтобы подле него завершить молитву, начатую еще на земле.
Для всех этих душ, не знавших ничего, кроме Неба, прозвучали два неизвестных для них слова: "страсти" и "скорби". Этим душам была ведома только вечность покоя, поскольку они не видели ничего, кроме всеобъемлющей безмятежности; поэтому они задумчиво прогуливались в звездных садах, которые заставлял расцветать на их пути Господь, и спрашивали друг друга, чем могли быть эти неизвестные на Небе понятия, носящие на земле названия "страсти" и "скорби".
И тогда они порой несколько отдалялись от тех избранных, что обретались подле Господа, и скрытно шли по уединенной дороге, пока, достигнув места, куда никто другой не мог за ними последовать, не получали возможность склониться над небесным сводом и попытаться разглядеть, что же происходит между людьми; но мрак страстей оставался столь же непроницаемым для их небесных взоров, сколь непостижимо сияние вечности для нашего человеческого знания.
И вот среди этих озабоченных душ, которым было уготовано родиться на этой новой земле, была одна, которой ее добрый ангел сказал: "Ты родишься однажды из чрева женщины, ты покинешь свою бессмертную форму и перейдешь в мир, недавно сотворенный Господом".
— И когда же я должна родиться? — спросила душа.
— Жди и молись в ожидании, — ответил ангел.
И он улетел на восток Неба, оставив бедную душу еще более озадаченной, чем она была прежде.
Однажды солнце потускнело в небесах и другая душа покинула землю, но, когда она предстала у Господних врат, ангел правосудия прогнал ее.
Вся сияющая свита Господа пала на колени, умножив славословия и молитвы и вопрошая, кто был тот, кого прогнал Бог.
Бог ответил:
— Его звали Каин, и он убил Авеля.
И Небо закрылось для первого преступника, как оно закрылось для первой грешницы.
"Что может быть на земле такого, — задавала себе вопрос душа, которой предстояло родиться, — из-за чего брат может убить брата?"
И она продолжала ждать и молилась в ожидании.
Однако первый грех и первое преступление прогневили Бога, и, хотя смерти следовали одна за другой, на Небо возвращалось гораздо меньше душ, чем оттуда уходило. Но всякий раз, когда одна из них возвращалась, у нее осведомлялись о новостях с земли, на что следовал ответ:
"Перед ликом Бога исчезает память о людях; но все, что создано Богом, прекрасно, и на земле, помимо скорбей, много радостей".
И она направлялась к Господу, чтобы поведать ему о тех скорбях, которые ей пришлось перенести, и о тех молитвах, которые она пыталась противопоставить содеянным ею грехам.
Проходили века, а душа все ждала.
Однажды ангелы, склонившиеся перед престолом Всевышнего, увидели не гнев, а слезу в глазах Господа, и эта слеза породила потоп.
Сорок дней Небо оплакивало грехи земли, и земля скрылась под водой.
С высоты небесного свода ангелы провожали глазами и молитвой, подобно тому, как на земле мы наблюдаем за звездой, нечто скользившее по водам: то был Ноев ковчег.
Бедная душа, ожидавшая своего рождения, уже думала было, что настал миг, когда мир исчезает навеки, и что она не родится никогда. Ковчег вернул ей надежду: мир возрождается.
Всякий раз, когда какая-нибудь душа покидала Небо, чтобы спуститься на землю, ожидавшая рождения душа сопровождала ее так далеко, насколько это было возможно, и говорила ей:
— Сестра моя, по своем возвращении ты расскажешь мне, что происходит в мире.
И та душа исчезала.
Всякий раз, когда в час молитвы еще невоплощенная душа оказывалась рядом со своим добрым ангелом, она говорила ему:
— Скоро я смогу родиться?
— Жди и молись.
И так проходили века.
Между тем мир постепенно погружался во зло. Хвалы, воздаваемые Богу, усиливались на Небе по мере того, как почитание его ослабевало на земле. Лишь изредка возвращалась на Небо изгнанная душа, но ее встречали пением и цветами, и Бог благословлял ее.
Поскольку наказание не останавливало преступлений, Бог пожелал прибегнуть к милосердию. Он создал душу по образу своей собственной безупречности и послал ее на землю. Ангелы сопровождали ее с пением и долго оставались коленопреклоненными, пока не потеряли ее из виду.
Едва эта душа, которую Бог назвал своим сыном и которой земля дала имя Иисус, провела тридцать лет в своем изгнании, как души стали возвращаться на Небо очищенными этим богочеловеком. Каждый день становился праздником, каждый день вновь и вновь в сиянии и великолепии возрождалось вечное блаженство и каждый день Небо пополнялось девственницами и мучениками.
Наконец, Сын Божий возвратился после выполнения своей миссии, держа в израненных руках свой терновый венец.
Бог сказал ему:
— Входи, сын мой. Твои ноги разбиты о камни, которые были разбросаны на твоем пути, но твое сердце осталось чистым и устояло перед искушениями.
И он велел сыну сесть по правую руку от себя.
"Каков же должен быть этот мир, — подумала мечтательная душа, — где осмеливаются умертвить Сына Божьего?!"
На Небе разговоры шли исключительно о великой грешнице, которую Христос обратил в веру и которую все с нетерпением ожидали.
И вот она появилась.
Первой душой, возникшей перед ней, была та, которая по-прежнему ожидала своего рождения. Она произнесла:
— Сестра моя, как тебя звали?
— Магдалина, — ответила грешница.