Придя к звездочету, метр Дроссельмейер бросился ему на шею, и они обнялись, проливая при этом потоки слез, ибо были знакомы с давних пор и очень любили друг друга; потом они уединились в дальнем кабинете и вместе перелистали несметное количество книг, где речь шла о врожденных побуждениях, взаимных влечениях, взаимной неприязни и массе других не менее таинственных явлений. И наконец, когда наступила ночь, звездочет поднялся на башню и при помощи метра Дроссельмейера, весьма сведущего в подобных вопросах, обнаружил, невзирая на те помехи, что чинили ему путавшиеся без конца линии гороскопа принцессы Пирлипат, следующее: чтобы разрушить чары, сделавшие ее безобразной и вернуть ей былую красоту, она должна всего-навсего съесть ядрышко ореха Кракатук, скорлупа которого так тверда, что колесо сорокавосьмифунтовой пушки прокатится по нему и не раздавит его. Кроме того, необходимо, чтобы в присутствии принцессы этот орех разгрыз зубами молодой человек, еще ни разу не брившийся и всю жизнь носивший сапоги. И наконец, молодой человек должен протянуть ядрышко ореха Кракатук принцессе, зажмурив глаза, а затем, не открывая их, отступить на семь шагов и не споткнуться при этом. Так ответили звезды.
Дроссельмейер и звездочет работали три дня и три ночи без передышки, чтобы прояснить всю эту загадочную историю. Как раз наступил вечер субботы, и король заканчивал ужин, приступив к десерту, как вдруг в обеденный зал дворца вошел радостный, ликующий механик, которого должны были казнить на следующий день, на рассвете, и сказал, что он, наконец, нашел средство вернуть принцессе Пирлипат утраченную красоту. Услышав эту новость, король с самым трогательным доброжелательством обнял его и спросил, что это за средство.
Механик рассказал королю о результатах своего совещания со звездочетом.
— Я прекрасно понимаю, метр Дроссельмейер, — воскликнул король, — что до сих пор вы просто упрямились! Итак, решено: сразу после ужина приступим к делу. Следовательно, позаботьтесь, дражайший механик, чтобы через десять минут здесь был небритый молодой человек, обутый в сапоги и с орехом Кракатук в руке. Особенно следите за тем, чтобы он за это время не выпил ни капли вина, а не то он споткнется, когда будет пятиться, словно рак, семь шагов назад; однако скажите ему, что, как только все закончится, я отдам в его распоряжение все мои подвалы, и он сможет напиться вволю!
Но, к большому удивлению короля, метр Дроссельмейер казался подавленным, слушая эту речь, и, поскольку он хранил молчание, король стал настаивать на том, чтобы механик немедленно объяснил ему, почему он молчит и не двигается с места, в то время как ему следует поспешно исполнять приказы его величества. Однако метр Дроссельмейер бросился на колени.
— Государь, — сказал он, — это правда, что мы нашли средство вылечить принцессу, и оно заключается в том, чтобы дать ей съесть ядрышко ореха Кракатук, разгрызенного молодым человеком, который ни разу не брил бороды и с самого рождения носил сапоги; но у нас нет ни молодого человека, ни ореха, и, по всей вероятности, мы лишь с большим трудом сумеем найти и орех и щелкунчика.
При этих словах король пришел в ярость и, взмахнув над головой механика скипетром, воскликнул:
— Раз так, смерть тебе!
Но королева, упав на колени рядом с Дроссельмейером, принялась увещевать своего августейшего супруга, поясняя ему, что, отрубив голову механику, они потеряют даже тот слабый лучик надежды, какой сохранится у них, если оставить Дроссельмейера в живых; кроме того, по всей вероятности, тот, кто составил гороскоп, может найти и орех, и щелкунчика; к тому же, следует тем более верить в это новое предсказание звездочета, что до сих пор ни одно из его предсказаний еще не сбылось, но в один прекрасный день они обязательно должны сбыться, ибо король, который не может ошибаться, назначил его своим главным предсказателем; и, наконец, принцессе Пирли-пат, которой едва исполнилось три месяца, не пришла еще пора выходить замуж, а настанет такое время не раньше, чем когда ей исполнится пятнадцать лет, и, следственно, у метра Дроссельмейера и его друга звездочета есть четырнадцать лет и девять месяцев на поиски ореха Кракатук и молодого человека, способного его разгрызть; а потому можно предоставить метру Дроссельмейеру отсрочку, на условии, что к концу ее он вернется и отдаст себя в руки короля, независимо от того, будет ли раздобыто им это двойное средство излечить принцессу или нет: в одном случае его безжалостно обезглавят, а в другом — щедро вознаградят.
Король, обладавший необычным чувством справедливости и, главное, съевший в тот день за ужином два своих любимых блюда — кровяную колбасу и паштет из печенки, — благожелательно выслушал просьбу своей чувствительной и великодушной супруги; он решил, что механик и звездочет немедленно отправятся на поиски ореха и щелкунчика, и отпустил им на эти поиски четырнадцать лет и девять месяцев, но при условии, что по истечении этой отсрочки оба они должны вернуться и отдать себя в его власть, дабы, если они возвратятся с пустыми руками, он мог поступить с ними в соответствии со своей королевской волей.
Но если, напротив, они принесут орех Кракатук, способный вернуть принцессе Пирлипат ее первоначальную красоту, они получат: звездочет — пожизненный пенсион размером в тысячу талеров и почетную подзорную трубу, а механик — шпагу, украшенную бриллиантами, орден Золотого Паука, главный в государстве, и новый редингот.
Относительно же того молодого человека, кому надлежало разгрызть орех, король беспокоился меньше, утверждая, что его всегда можно будет раздобыть при помощи многократных объявлений в местных и заграничных газетах.
Тронутый таким великодушием, наполовину уменьшавшим сложность поставленной перед ним задачи, Кристиан Элиас Дроссельмейер дал слово, что он найдет орех Кракатук или же, как новоявленный Регул, вернется, чтобы отдать себя в руки короля.
В тот же вечер механик и звездочет покинули столицу королевства и отправились на поиски.
Как механик и звездочет обошли четыре части света и открыли пятую, не найдя при этом ореха Кракатук.
Механик и звездочет уже четырнадцать лет и пять месяцев бродили по дорогам, но нигде не встретили и признака того, что они искали. Сначала они посетили Европу, потом Америку, потом Африку, потом Азию; они даже открыли пятую часть света, позднее названную учеными Новой Голландией, так как она была открыта двумя немцами; и хотя во всех этих дальних странствиях они видели множество орехов разной формы и разной величины, им нигде не встретился орех Кракатук. Тем не менее в тщетной, увы, надежде найти его, они провели годы при дворе короля Фиников и принца Миндаля; они безрезультатно обращались за справками в знаменитую Академию Зеленых Обезьян и прославленное Беличье Общество Естествоиспытателей; и, наконец, падая от усталости, они очутились на опушке огромного леса, окаймлявшего подножия Гималайских гор, повторяя в отчаянии, что осталось всего сто двадцать два дня, чтобы найти то, что им пришлось безуспешно искать в течение четырнадцати лет и пяти месяцев.
Если бы я стал рассказывать обо всех чудесных приключениях наших двух путешественников в течение этого долгого странствия, мои дорогие дети, у меня самого ушло бы на это не меньше месяца при ежевечерних наших встречах, и в конце концов я бы определенно вам наскучил. Так что я скажу вам лишь, что Кристиан Элиас Дроссельмейер, который более рьяно, чем его спутник, искал знаменитый орех, поскольку от результатов поисков зависела сохранность его головы, а потому и устал больше товарища, и подвергался большим опасностям, в итоге потерял все волосы — из-за солнечного удара, полученного им на экваторе, и правый глаз — его выбила стрела, пущенная из лука вождем караибов; кроме того, его желтый редингот, который и был-то не таким уж новым, когда путешественники покидали Германию, превратился буквально в лохмотья. Так что положение метра Дроссельмейера было более чем плачевным, но, тем не менее, в людях так сильна любовь к жизни, что, несмотря на все свои телесные повреждения, причиной которых были то и дело происходившие с ним несчастные случаи, он со все возраставшим ужасом ожидал мгновения, когда ему предстояло отдать себя в руки короля.