— Простите меня, дорогая мадемуазель Зильберхауз, за столь жалкий балет, — произнес тогда Щелкунчик, протягивая руку Мари. — Но эти негодяи только и умеют, что вечно повторять один и тот же танец: они исполняли его уже сто раз. Что же касается охотников, то они дуют в свои рожки так лениво, что, обещаю вам, им придется иметь дело со мной! Ну а теперь оставим здесь этих бездельников и, если вам угодно, продолжим прогулку.
— А мне все это показалось прелестным, — возразила Мари, вставая и следуя за Щелкунчиком, — и по-моему, дорогой господин Дроссельмейер, вы несправедливы к этим маленьким танцорам!
Щелкунчик недовольно поморщился, что должно было означать: "Посмотрим, и ваша снисходительность им зачтется". Затем они продолжили свое путешествие и вскоре оказались на берегу реки, казалось источавшей все ароматы, какими был напоен воздух.
— Это Апельсиновая река, — пояснил Щелкунчик, даже не дожидаясь вопроса Мари, — одна из самых маленьких речушек в королевстве. Если не считать ее прекрасного аромата, она не идет ни в какое сравнение ни с Лимонадной рекой, впадающей в Южное море — его еще называют морем Пунша, ни с Оршадной рекой, впадающей в Северное море — оно называется также морем Миндального молока.
Неподалеку от реки Мари увидела маленькую деревушку, где все строения, включая церкви и дом местного священника, были коричневыми; однако кровли у них были позолочены, а стены великолепно разукрашены розовыми, голубыми и белыми конфетками.
— Это Марципановая деревня, — сказал Щелкунчик. — Селение, как видите, прелестное, и расположено оно на Медовом ручье. Обитатели его очень приятны внешне, но они постоянно пребывают в плохом настроении, потому что у них всегда болят зубы. Но, дорогая мадемуазель Зильберхауз, — продолжал Щелкунчик, — прошу вас, не будем здесь останавливаться, ведь мы не можем посетить все деревни и все города королевства. В столицу! В столицу!
Щелкунчик пошел вперед, по-прежнему держа Мари за руку, но быстрее, чем прежде, а она, исполненная любопытства, шагала бок о бок с ним, легкая как птичка. Некоторое время спустя в воздухе повеяло благоуханием роз и все вокруг приобрело розовый цвет. Мари заметила, что этот запах и этот отсвет исходят от реки, несущей в своих берегах розовое масло и с очаровательным журчанием катящей легкие волны. По ее благоухающим водам медленно скользили серебряные лебеди с золотыми ошейниками, напевая друг другу восхитительные песни, мелодичность которых очень радовала их и, по-видимому, заставляла прыгать вокруг них бриллиантовых рыбок.
— Ах! — вскричала Мари. — Да ведь это же та самая красивая река, какую крестный Дроссельмейер хотел сделать мне к Рождеству! А я — та самая девочка, что ласкает лебедей!
ПУТЕШЕСТВИЕ
Щелкунчик снова хлопнул в ладоши, и тогда Розовая река на глазах стала вздуваться, и из ее зашумевших вод показалась колесница из ракушек, украшенная сверкающими на солнце драгоценными камнями и влекомая золотыми дельфинами. Двенадцать очаровательных арапчат в шапочках из чешуи дорады и платьях из перышек колибри выпрыгнули на берег и осторожно отнесли сначала Мари, а затем и Щелкунчика в колесницу, и та тут же понеслась по воде.
Надо признаться, это было восхитительное зрелище, вызывавшее в памяти плавание Клеопатры вверх по Кидну: Мари в колеснице из ракушек, овеваемая благоуханиями, скользящая по розовым волнам, увлекаемая вперед золотыми дельфинами, которые поднимали головы и выбрасывали в воздух сверкающие снопы чистейшей розовой воды, а те падали вниз дождем, переливавшимся всеми цветами радуги. И наконец, чтобы радость доставлялась всеми органами чувств, зазвучала нежная мелодия и послышались тонкие серебристые голоса, певшие:
Кого баюкает река, чьи волны пахнут розой?
Титанию ли королеву нежит Или, быть может, фею Маб качает?
Ответьте, рыбки, под водой сверкая,
Подобно ярким молниям мгновенным!
Ответьте, царственные лебеди, скользя По светлой глади вод!
Ответьте, птицы в пестром оперенье,
Подобные летающим цветам!
И все время, пока раздавалось это пение, двенадцать арапчат, вскочивших сзади на колесницу из ракушек, в такт музыке помахивали своими украшенными колокольчиками маленькими зонтиками, в тени которых сидела Мари.
Так она переплыла Розовую реку и приблизилась к противоположному берегу. И, когда расстояние до него осталось не более длины весла, двенадцать арапчат прыгнули кто в воду, а кто на берег и, встав цепочкой, стали передавать друг другу Мари и Щелкунчика, пока те не ступили на цукатную подстилку, усеянную мятными пастилками.
Оставалось пройти через небольшую рощицу, еще красивее, возможно, чем Рождественский лес, настолько сверкало и искрилось здесь каждое дерево той или иной породы. Но более всего удивляли в нем висевшие на ветвях плоды, обладавшие не только необычайным цветом и прозрачностью (одни из них были желтыми, как топазы, другие — красными, как рубины), но и каким-то особенным ароматом.
— Это Вареньевый лес, — пояснил Щелкунчик. — А за его кромкой расположена столица.
И в самом деле, Мари отодвинула последние ветки и замерла в изумлении при виде обширности, великолепия и своеобразия города, раскинувшегося перед нею на цветочном лугу. Дело было не только в том, что стены домов и колокольни блистали самыми яркими цветами: не приходилось ждать, что где-нибудь на земле можно было бы найти здания такого причудливого вида. Что касается крепостных стен и ворот, то они были сделаны целиком из засахаренных фруктов, сверкавших на солнце своими естественными цветами, причем еще больший блеск придавали им покрывавшие их крупинки сахара. У главных ворот, через которые прошли Мари и Щелкунчик, серебряные солдатики при виде их взяли на караул, а какой-то маленький человечек, облаченный в халат из золотой парчи, бросился на шею Щелкунчику, восклицая:
— О дорогой принц, вот и вы, наконец! Добро пожаловать в Варениенбург!
Мари несколько удивил этот пышный титул Щелкунчика, но вскоре она перестала этому удивляться, поскольку ее внимание привлек гул такого множества голосов, тараторивших одновременно, что она спросила у Щелкунчика, не случился ли в столице королевства кукол какой-нибудь мятеж или не празднуется ли там какое-нибудь торжество.
— Ничего подобного не произошло, дорогая мадемуазель Зильберхауз, — ответил Щелкунчик. — Просто Варениенбург — очень веселый и многолюдный город, и от него на земле немало шума; а то, что вы видите сегодня, происходит здесь каждый день; однако будьте добры, пойдемте дальше — это все, о чем я вас прошу!
Мари, побуждаемая одновременно и собственным любопытством, и вежливым призывом Щелкунчика, ускорила шаг, и вскоре они оказались на большой базарной площади, великолепие которой невозможно себе представить. Все стоявшие вокруг площади дома были сооружены из сластей, все они были ажурными, с галереями, расположенными одна над другой; в середине ее высился, как обелиск, огромный сдобный пирог, а из него четыре фонтана били струями лимонада, оранжада, миндального молока и смородинного сиропа. Бассейны же были наполнены превосходно сбитыми и такими аппетитными на вид сливками, что многие превосходно одетые люди, по виду более чем приличные, ложками ели их на глазах у всех. Но приятнее и забавнее всего казались очаровательные маленькие человечки, которые толпами теснились и прогуливались под руку, смеясь, напевая или беседуя в полный голос, что и создавало веселый гомон, еще издали услышанный Мари. Помимо жителей столицы, там были обитатели всех стран: армяне, евреи, греки, тирольцы; там были офицеры, солдаты, проповедники, капуцины, пастухи и паяцы и, наконец, всякого рода бродячие актеры, акробаты и канатные плясуны, каких можно встретить повсюду.