У самой опушки омерзительного леса русалочка в ужасе остановилась: ее сердце так и колотилось от страха, и она чуть было не повернула обратно, но, вспомнив о молодом принце и о человеческой душе, вновь обрела мужество. Чтобы полипы не могли схватить ее за длинные волосы, принцесса обвязала их вокруг головы; чтобы не стать легкой добычей, она скрестила руки на груди, и, словно рыбка, проскользнула сквозь страшные полипы, которые тянули к ней свои длинные руки и пальцы, снабженные одновременно ногтями, чтобы удержать добычу, и ртом, чтобы ее всосать; в этих страшных руках висели множество скелетов, кости которых своей белизной напоминали слоновую кость, — то были кости моряков, погибших в кораблекрушениях и пошедших ко дну; кормила, сундуки, остовы наземных животных и даже остов какой-то маленькой русалки покоились здесь среди стеблей этих чудовищных деревьев, образовавших на морском дне низину еще более жуткую, чем долина Бохом-Упас на Яве.
Наконец, морская дева добралась до середины леса. Там, на болотистой поляне, извивались толстые и жирные морские змеи, обнажая свои мерзкие брюха в палевых, мертвенно-белесых и землисто-черных разводах.
Среди змей возвышался построенный из человеческих костей дом той, которую искала русалочка.
III
В этом отвратительном прибежище и сидела колдунья; она кормила изо рта огромную жабу — точно так, как у нас молоденькая девушка дает канарейке кусочек сахара со своих губ, — и, позвав к себе самых толстых и самых липких змей, своих любимцев, позволила им обвить свою шею и играть друг с другом на ее груди.
Услышав, как русалочка входит в ее дом, старуха подняла голову; принцесса собралась заговорить, но старая колдунья опередила гостью.
— Я знаю, чего ты хочешь, — сказала она, — и потому ничего не надо мне объяснять; все это, впрочем, весьма глупо с твоей стороны, ведь если я выполню твое желание, это принесет тебе несчастье, моя прекрасная принцесса. Я знаю, что ты хотела бы иметь вместо рыбьего хвоста те две подпорки, с помощью которых люди передвигаются, и все ради того, чтобы принц влюбился в тебя и одарил тебя бессмертной душой.
И старуха захохотала так громко, что жаба свалилась с ее плеча, а змеи в испуге расползлись в разные стороны.
— По правде сказать, ты пришла очень вовремя, — добавила колдунья, — ведь уже завтра с восходом солнца я потеряю свою силу и смогла бы помочь тебе только через год. Так что я приготовлю тебе зелье, с которым ты еще до восхода солнца поплывешь к земле, сядешь на берегу и там его выпьешь. Тогда твой хвост исчезнет, а на его месте появится то, что люди называют ногами. Впрочем, поскольку их сотворю я, они будут самыми миленькими и самыми стройными на свете; более того, при тебе останется твоя плавная походка, и ни одна танцовщица не сможет двигаться так легко, как ты; но каждый твой шаг принесет тебе такую боль, словно ты будешь ступать по наточенным лезвиям или тонким остриям, и, хотя кровь у тебя не будет течь, ты испытаешь такие же муки, как если бы она в самом деле текла.
Если ты хочешь перенести все эти муки, я тебе помогу.
— Да, — решительно произнесла юная морская дева, поскольку она думала лишь о молодом принце и бессмертной душе. — Да, я этого хочу.
— Хорошенько поразмысли, — предупредила кодунья, — то, что я тебе говорю, очень серьезно: обретя однажды человеческий облик, ты уже никогда не сможешь вновь стать русалкой. Никогда уже ты не сможешь возвратиться к твоим сестрам в морские глубины, не сможешь вернуться во дворец твоего отца, и, если ты не добьешься любви молодого принца, иначе говоря, если он ради тебя не забудет своего отца и свою мать, если он не будет и душой, и телом принадлежать тебе, если священник не соединит ваши руки с тем, чтобы вы стали мужем и женой, — ты уже вовек не обретешь бессмертной души, и в первый же день, когда он женится на другой, твое сердце разорвется и ты превратишься в пену на поверхности моря.
— Пусть все свершится так, как ты предсказываешь, — со всей решимостью ответила русалочка, но при этом стала бледной как смерть.
— Это еще не все, — продолжала колдунья, — ты прекрасно понимаешь, что я не оказываю подобных услуг безвозмездно и, предупреждаю заранее, запрашиваю немало. Ни у кого из морских дев нет такого чарующего голоса, как у тебя, и в первую очередь благодаря этому медовому голосу ты надеешься покорить принца. Так вот, твой голос нужен мне, я хочу лучшее, чем ты обладаешь, взять в обмен на мое драгоценное зелье, а я называю его драгоценным, потому что должна пролить в него свою собственную кровь для того, чтобы питье, предназначение которого — рассечь у тебя хвост, стало острым как бритва.
— Но если вы отнимете у меня мой голос, что же останется мне? — печально спросила несчастная русалочка.
— Твоя красивая фигура, твоя изящная походка, твои чудные глаза; слава Богу, этого вполне достаточно, чтобы вскружить голову мужчинам. Ну, что же ты приумолкла? У тебя смелости поубавилось?
— Нет, — ответила юная принцесса, — напротив, я полна решимости как никогда.
— Что же, в таком случае высунь свой язычок, я отрежу его и возьму в качестве платы, и тогда ты получишь мое драгоценное зелье.
— Пусть так и будет! — согласилась русалка.
И колдунья поставила чугунок на огонь, чтобы приготовить колдовское зелье.
— Чистота — великое дело! — изрекла она и, зажав в кулаке клубок змей, вытерла ими чугунок, затем надрезала себе грудь и выжала из нее несколько капель своей черной крови.
Поскольку чугунок раскалился почти докрасна, капли крови мгновенно превратились в пар, и этот пар принял какие-то причудливые очертания; тогда колдунья налила в чугунок морской воды, добавила в нее растения, произрастающие только в глубинах океана, бросила туда несколько других снадобий, совершенно неведомых человеческой науке, и, когда все это стало закипать, бульканье этого варева напоминало урчание плачущего крокодила.
Наконец, зелье было готово, и взгляд не мог уловить никакого различия между ним и самой прозрачной водой, стекающей со скалы.
— Получай! — сказала старуха. — Но в обмен дай мне твой язык!
Не говоря ни слова, без единой жалобы, без тени сожаления, русалочка позволила колдунье отрезать свой язык, а в обмен получила волшебное зелье.
— Если на пути тебя схватят полипы, — крикнула колдунья вслед принцессе, уже успевшей отойти на дюжину шагов от ее логова, — брызни на них всего лишь каплю моего зелья, и в то же мгновение их руки, их пальцы отпустят тебя.
Но русалочке не пришлось прибегнуть к этому средству, так как при ее приближении полипы отстранялись от нее, испуганные блеском склянки, сиявшей в ее руке, будто звезда.
Так без всяких происшествий она пересекла лес, болото, водоворот.
За ним она увидела замок своего отца. В большом танцевальном зале были погашены огни; наверное, все в замке спали. Но русалочка решила не будить никого из домашних, ведь, лишившись языка, она стала немой и в минуту расставания с ними навек не смогла бы сказать им ни слова на прощание. Ей казалось, что пришел уже ее смертный час, и сердце ее готово было разорваться от муки.
Однако она проскользнула в сад, сорвала по одному цветку в садике каждой из принцесс, своими милыми пальчиками послала тысячу воздушных поцелуев дворцу, где спали ее отец и старая королева, и сквозь голубые воды поднялась к поверхности моря.
Солнце еще не взошло, когда перед ней предстал дворец принца и она ползком взобралась на первые ступени мраморной лестницы. На небе сияла луна, и, казалось, вся земля погрузилась в сон.
Русалочка повернулась в сторону балкона, где несколько раз у нее на глазах появлялся принц, прошептала про себя три слова: "Я тебя люблю!" — слова, которые она уже не могла произнести вслух, и выпила волшебное зелье.