— Решка! — произнес генерал, подкинув в воздух монету.
— Орел! — отозвался поваренок. — Я выиграл! — тут же сообщил он, по рассеянности опуская в свой карман монету старого генерала. — Выбор оружия за нами.
И, взяв в руки оба вертела, он протянул один из них сеньору Ренардино, а другой — Пьеро.
Противники изготовились к бою, и поединок начался.
Главный министр, весьма искусный фехтовальщик, сразу же стал наступать и нанес два колющих удара прямо в грудь соперника, но — странное дело! — вертел отскочил, словно молот от наковальни, а от камзола Пьеро посыпались искры.
Удивленный Ренардино замер на месте.
Пьеро воспользовался этой остановкой, чтобы изо всех сил ударить его ногой по голеням.
Ренардино, чье удивление стало куда больше, подскочил вверх, взвыв от боли.
— Проклятие! — закричал он, кипя от ярости, и снова накинулся на Пьеро, а тот стал понемногу отступать, не переставая при этом, тем не менее, дразнить врага.
Несчастный Ренардино совершенно охромел, однако и Пьеро подстерегала немалая опасность: в своем попятном движении он наткнулся спиной на дерево и оказался к нему прижат.
— Наконец-то я тебя достал! — воскликнул главный министр, видя что противнику некуда отступать, и зло-радио надеясь пригвоздить его вертелом к дереву, как собиратели бабочек прикалывают их булавкой.
— Получай же! — вскричал он и, сделав выпад, нанес ему самый сильный удар, на какой только был способен.
Но Пьеро, следивший за приближением противника, перепрыгнул через его голову, тем самым избежав удара.
Вертел Ренардино вошел в самую сердцевину дерева.
Главный министр тут же изготовился высвободить свое оружие, но Пьеро не дал ему на это времени, осыпав его градом сильнейших пинков пониже спины.
— Пощады, пощады! — завопил наконец несчастный Ренардино. — Умираю!
И, прекращая всякие попытки сопротивления, он упал на землю.
Пьеро, будучи великодушным противником, прекратил наносить удары и протянул руку Ренардино, который, сгорая от стыда, под смех секундантов поднялся с земли.
— Тысяча миллионов алебард! — воскликнул старый генерал. — Ну и отдубасил же он тебя, мой бедный друг! Теперь ты по меньшей мере недели две не сможешь сидеть, а для такого кабинетного труженика, как ты, это весьма досадно!
— Побегу-ка я вперед, — со своей стороны заявил поваренок, — чтобы успеть приготовить примочки!
После множества других подобных шуточек наши герои разошлись и разными дорогами вернулись во дворец.
А во дворце тем временем поднялся страшный переполох. Сев завтракать, король заметил, что на столе не стоит на своем обычном месте серебряная посуда, подаренная ему королевой ко дню его именин, и раскричался, требуя принести ее.
В течение часа стольники, повара и поварята обыскивали и обшаривали дворец; они перевернули все вверх дном, но посуду так и не нашли.
— Где моя серебряная посуда? — кричал король. — Мне нужна моя серебряная посуда, и немедленно, иначе я велю повесить вас всех, одного за другим, во дворе моего замка!.. Ну-ка, позовите моего главного стольника!
— Государь, — набрался храбрости один из поварят, — господин главный стольник отлучился.
— Пусть его приведут ко мне, живого или мертвого! Пусть его приведут!
— Я здесь, государь, — произнес, входя, Пьеро. — А вот и то, что вы требуете.
И, сунув руку за пазуху, он достал оттуда шесть больших серебряных блюд, которые были так покорежены, что на них было страшно смотреть.
— Что это значит? — спросил король, покраснев от гнева.
— Государь, — отвечал Пьеро, — вспомните, что вы дали мне приказ выгравировать на этих прекрасных серебряных блюдах ваш королевский вензель.
— Да, в самом деле, припоминаю, — сказал король.
— Так вот, сегодня утром я взял их, чтобы отнести к ювелиру вашего величества и, опасаясь грабителей, спрятал вот сюда, под камзол, но уже по дороге вспомнил, что сеньор Ренардино, ваш главный министр, ожидает меня на круглой поляне Зеленого леса, желая уладить дело чести…
— Дело чести! — воскликнул король. — Ах, это очень хорошо, сеньор Пьеро!.. Да нет, что я говорю! Это плохо, это очень плохо, господин главный стольник! Вы знаете, что королевским указом нашим подданным категорически запрещено драться на дуэлях.
— По правде сказать, государь, я этого не знал.
— Ну хорошо, хорошо, на этот раз я тебя прощаю, но больше так не поступай и рассказывай дальше свою историю!
— Мне нельзя было терять ни минуты, — продолжил Пьеро, — поскольку час, назначенный для встречи, давно уже прошел; я тут же побежал во дворец, взял с собой поваренка, чтобы он послужил мне секундантом, и в спешке забыл выложить на поставец серебряную посуду вашего величества.
— Так что ты сражался, имея на себе мою посуду?
— Увы, да, — ответил Пьеро. — И, как может видеть ваше величество, рука у сеньора Ренардино не отсохшая!
— Ах, негодяй! — вскричал король. — Он мне за это заплатит!
— Уже заплатил, — промолвил Пьеро и рассказал во всех подробностях о дуэли.
Короля очень повеселила эта история, и он поторопился передать ее королеве, которая по секрету пересказала ее главной придворной даме; та тихонько поведала о происшедшем офицеру-гвардейцу, а он посвятил в эту тайну нескольких своих друзей, так что через час сеньор Ренардино стал посмешищем для всего королевского двора и всего города.
Однако куда хуже было то, что король издал указ о назначении Пьеро главным министром и приказал купить новую серебряную посуду за счет Ренардино!
— Поделом ему, поделом! — кричали все кругом и наперегонки бежали выставлять праздничные огни в окнах.
В то время как вся столица радовалась тому, что бывший главный министр впал в немилость, сам он был едва жив после полученных побоев.
Вернувшись во дворец, он с помощью старого генерала улегся в постель. Сначала у него началась лихорадка, потом — при известии об отставке — лихорадка перешла в сильнейшую горячку, а закончилось все бредом.
То ему казалось, что вокруг него толпятся призраки всех несчастных, которых он ограбил, чтобы разбогатеть, и которые, склонясь к его изголовью, тихо-тихо шептали ему на ухо: "Верни нам то, что ты у нас взял! Верни нам то, что ты у нас взял!"
То ему мерещилась старая нищенка, которая с насмешливым видом просила милостыню и показывала набитый золотом кошелек, потерянный им за полтора месяца до этого.
Тщетно он приподнимался на постели, с искаженным судорогой лицом и блуждающим взглядом пытаясь отстранить эти призраки: его руки хватали лишь пустоту, а какой-то пронзительный насмешливый голос кричал ему:
"Вот так наказывают дурных людей и злые сердца!"
Подобные видения преследовали его всю ночь, и всю ночь он слышал все те же слова. Насколько же верно, дорогие мои дети, что растревоженная совесть не дает покоя!
Спустя несколько дней король давал в своем дворце великолепный парадный обед в честь Пьеро, своего нового главного министра; на празднество были приглашены государи всех соседних стран, за исключением принца Азора, втихомолку по-прежнему продолжавшего готовиться к войне.
Все желания Пьеро исполнились; сидя за столом рядом с принцессой, он без умолку рассказывал ей самые забавные на свете истории и не помнил себя от радости, видя, как она улыбается его остротам. Однако внимательный наблюдатель мог бы заметить, что, взглянув украдкой на стоявшего за ее креслом конюшего Золотое Сердце, который то и дело менялся в лице и грыз от досады древко своей алебарды, потерпевшей от этого весьма большой ущерб, Цветок Миндаля сразу же становилась серьезной.
После трапезы король распрощался с гостями и предложил королеве прогулку по озеру. Более благоприятного времени для этого нельзя было выбрать: небо было чистым, воздух теплым, вода спокойной; повсюду уже начали зеленеть луга, а на деревьях защебетали птицы — словом, то был настоящий весенний день.