— Выйти за него замуж?! — вскричал король. — А я?! Как же я?!
— А вам, государь, должны подать сегодня на ужин тюрбо.
— Клянусь своей бородой! — воскликнул король, природный здравый смысл которого восставал против наветов Ренардино. — То, что вы говорите, ужасно, и я не могу в это поверить. У вас есть доказательства?
— Доказательства? Ах, вы требуете у меня доказательств?
— Ну конечно.
— Хорошо. Слушайте и отвечайте. Кто опрокинул неделю назад вашу королевскую лодку?
— О! Да, это Пьеро, не могу сказать ничего другого, это Пьеро.
— Превосходно! Ну а помощь хотя бы он вам оказал, когда вы упали в озеро?
— Вы спрашиваете, оказал ли он мне помощь? — переспросил король, силясь вспомнить, как все было на самом деле. — Нет, не помню; хотя, подождите-ка, я припоминаю, что вместо этого он накинул мне на голову сеть, и, если бы не наш конюший Золотое Сердце, случайно оказавшийся на берегу озера, я бы наверняка утонул.
— Итак, вы признаете, что Пьеро хотел утопить вас?
— Я этого не говорил, — произнес король, — хотя…
— … хотя он набросил вам на голову сеть, а сам кинулся спасать королеву!
От этого коварного сопоставления в глазах у короля потемнело.
— О, наконец-то вам все стало ясно! — воскликнул Ренардино. — Ну, а теперь поспешите в покои королевы, куда сейчас направился Пьеро. Послушайте немного под дверью, и скоро вы будете осведомлены обо всем так же хорошо, как последний из ваших подданных!
Король последовал этому совету и выбежал из кабинета.
Королева в эту минуту была настолько поглощена уходом за своими пернатыми любимцами, что она не заметила, как король вошел в ее комнату через потайную дверь и кое-как, насколько позволяла ему его дородность, спрятался за толстой бархатной портьерой.
Наполнив свежей водой прелестные хрустальные чашечки и развесив повсюду на золотых прутьях множество самых соблазнительных лакомств, королева развлекалась тем, что молча разглядывала своих прелестных птичек, которые порхали, прыгали, хватали добычу то тут, то там, своим шумом и своей оживленностью напоминая пчелиный улей во время медосбора, как вдруг раздавшийся за окном пронзительный крик заставил ее вздрогнуть.
— Это он! Это он! — радостно воскликнула королева и выбежала на балкон, чтобы позвать маленького воробья, которого она считала пропавшим и который уже несколько дней подряд, в один и тот же час прилетал почирикать под окнами своей прекрасной хозяйки. — Иди сюда, — звала его королева, ломая в руках печенье, золотистые крошки которого рассыпались по балкону. — Иди же сюда, мой маленький Пьеро!
Услышав такие ласковые слова, король глухо застонал в своем укрытии.
Королева испугалась, резко обернулась и увидела, как в комнату к ней входит главный министр Пьеро и низко кланяется.
— Имею честь доложить вашему величеству, — сказал он, — что один рыбак только что явился во дворец с превосходным тюрбо весом более двухсот фунтов, пойманным в озере.
— Прекрасно, сеньор Пьеро, — ответила королева. — Пусть его отварят в красном вине, и вечером вы поставите это блюдо на стол перед королем. Вы же знаете, как он лаком до него!
Пьеро поклонился и вышел. Королева поспешила вернуться на балкон, но воробей уже улетел.
Король тем временем вернулся в кабинет, пребывая в таком состоянии, какое просто невозможно описать.
— Сеньор Альберти, — с трудом произнес он, — теперь я знаю все. И клянусь короной, они умрут оба! Отравить такую превосходную рыбину, тюрбо весом в две сотни фунтов, — какой ужас! Прикажите немедленно собрать всех столичных химиков, — из тех, кого называют королями науки, — и пусть мне принесут рыбу!
Когда химики — их было двадцать — собрались у него в кабинете, король обратился к ним со словами:
— Господа, соблаговолите произвести проверку вот этой рыбы, которая находится перед вами, и определите природу содержащегося в ней яда.
— Рыба отравлена? — спросили химики в один голос.
— Да, господа, отравлена.
— Очень хорошо! — сказали они и не медля принялись за дело.
Все время, пока они работали, Ренардино проявлял сильное беспокойство, дрожа от страха, что хитрость, задуманная им, чтобы избавиться от Пьеро, будет раскрыта. Каковы же были его удивление и его радость, когда, закончив проверку, ученые единодушно заявили, что подвергнутые исследованию органы тюрбо содержат в себе двадцать различных ядов.
Каждый из двадцати химиков нашел по одному виду яда.
Сделав такое заключение, короли науки откланялись и гуськом удалились с весьма важным видом.
Два часа спустя Ренардино с великой церемонностью вручил Пьеро королевскую грамоту, предписывавшую ему незамедлительно готовиться к отъезду и отправляться ко двору принца Азора, чтобы вести с ним переговоры о заключении мирного договора. Для Пьеро это был просто-напросто смертный приговор.
Королева в тот же день была взята под стражу и, несмотря на слезы принцессы Цветок Миндаля, препровождена под усиленной охраной в старинную башню, находившуюся на краю города.
И все эти события были следствием козней сеньора Ренардино: он несколько раз слышал, как по утрам королева зовет с балкона свою любимую птичку, и воспользовался этим, чтобы разжечь ревность короля, которая была еще раньше возбуждена коварным толкованием случившегося на озере бедствия.
Отравленная рыбина тоже была его изобретением; однако эта выдумка стала известна во всей стране, и с тех пор каждый год, в тот же день, подобные розыгрыши повторяют под названием "апрельские рыбки".
Так что вы предупреждены, дорогие мои маленькие короли Богемии: остерегайтесь в этот день таких людей, как Ренардино!
VIII
"В МОЕМ ДОМУ УЖ НЕТ ОГНЯ — СВЕЧА ПОГАСЛА У МЕНЯ…"
Прочитав королевский указ, Пьеро принялся размышлять: было совершенно ясно, что, посылая его ко двору принца Азора, король имел самые недобрые намерения на его счет.
— Ну и ладно, — сказал он, прищелкивая пальцами. — Мы еще поглядим!
И, напевая, он поднялся в свою комнату и более двух часов занимался там своим туалетом, чего прежде за ним никогда не наблюдалось.
Перед отъездом Пьеро хотел попрощаться с королем, но тот захлопнул дверь прямо перед его носом, как обычно поступают со впавшими в немилость придворными; тогда Пьеро отправился к принцессе Цветок Миндаля, чтобы унести в своем сердце хотя бы отзвук обожаемого им голоса.
— Прочь! — крикнул Золотое Сердце, преграждая ему дорогу копьем. — Прохода нет!
Пьеро был вынужден отступить; он спустился в дворцовый сад и нежно обнял дровосека и его жену, которые со слезами на глазах дали ему большую корзину, до краев наполненную разного рода снедью.
— Удачи вам, господин посол! — крикнул ему Ренардино, наблюдавший из окна дворца за этими сборами. — Тысяча приветствий от меня принцу Азору!
— Непременно передам, господин главный министр, — ответил Пьеро, не желая уступать в вежливости столь учтивому сеньору, и, круто повернувшись, с корзиной в руках решительно отправился в путь.
Нет нужды описывать вам, дорогие мои дети, многочисленные привалы, какие он делал по дороге; каждый раз, когда ему попадалась на пути зеленая лужайка, он садился, скрестив под собой ноги, расстилал перед собой небольшую белоснежную скатерть, выкладывал на нее огромный пирог, весьма аппетитный на вид, по бокам его ставил бутылки венгерского вина, а потом с большим удовольствием ел и пил, причем так усердно, что уже к середине пути все его съестные припасы кончились и корзина опустела.
"Ну что ж, теперь ускорим шаг", — сказал себе Пьеро и пошел настолько быстро, что уже к вечеру того же дня он оказался при дворе принца Азора.
Время для прихода было выбрано им неудачно, так как весь дворец пребывал в страшном смятении: принц Азор подавился за ужином рыбной костью и только что в бешенстве задушил своими собственными руками знаменитого врача, не сумевшего извлечь ее из его глотки.