— Нет сомнений, что вы находите себя прекрасной, — сказала дама, подавив в себе желание смеяться. — Не правда ли? И возможно, даже поражаетесь красоте своего тела; но, маленькое создание, вы ведь топчете своими маленькими ножками нечто прекраснее и совершеннее, чем вы сами; если всю вашу жизнь вы будете такой самовлюбленной, вам никогда не стать счастливой и вы сделаетесь всеобщим посмешищем. И все же мне хочется преподать вам урок, который, возможно, существенно повлияет на ваш характер и исправит его: я подарю вам пару крылышек, которые помогут вам распознать правду. Они будут у вас всего лишь несколько часов, но с их помощью вы, понаблюдав за другими, будете в состоянии судить о том, насколько непристойно быть самовлюбленной.
Тини задрожала, чувствуя, что за плечами у нее отрастают крылья и что они поднимают ее над землей. Хотя вначале ее несколько испугала скорость, какую они ей придали, она через короткое время стала наслаждаться новым и приятным ощущением полета в воздухе; потом она сложила крылья и опустилась прямо в середину великолепного куста диких цветов, совсем рядом с огромной совой, вероятно заблудившейся при свете дня.
— Кто вы? — хриплым голосом спросила сова, силясь рассмотреть Тини в слепящих лучах солнца.
— Если вам угодно знать, сударыня, — отвечала Тини, — я маленькая девочка.
— О Небо! Как? Всего лишь маленькая девочка? — удивилась сова. — А я думала, что вы птица! Но у вас же есть крылья?!
— Да, сударыня, у меня есть крылья, — скромно ответила Тини, заметив, насколько пренебрежительно относится сова к маленьким девочкам. — Добрая волшебница дала их мне, чтобы я смогла повидать мир.
— Ха-ха-ха! — засмеялась сова. — Повидать мир! А по правде говоря, зачем это надо? Посмотрите на меня, — я почти всю жизнь провожу в дупле дерева, и, тем не менее, я самая мудрая из птиц!
— Правда, сударыня? — обрадовалась Тини. — Тогда, может быть, вы согласитесь поделиться со мной своими знаниями?
— Хорошо, — промолвила сова, закрывая глаза, словно ей хотелось черпать мудрость исключительно из собственной головы. — Я знаю не так уж много и не испытываю большого желания становиться школьной учительницей; однако я без труда могу рассказать вам то, что мне известно, а именно: я уверена в своей необычайной мудрости, поскольку все на свете сходятся в этом мнении; я думаю так же, ибо самые ученые люди провозгласили меня символом мудрости; стало быть, пребывайте и вы в том же убеждении, что и другие, и продолжайте свой путь, а я тем временем постараюсь отыскать свое дупло.
Произнеся эти слова и приняв еще более самонадеянный вид, сова принялась смеяться собственной шутке.
"Какая глупая и тщеславная старая птица! — подумала Тини, глядя, как сова вприпрыжку удаляется. — Я бы ничему хорошему у нее не научилась!"
Порхая в соседнем лесу, Тини с чрезвычайным удивлением увидела в нем гигантского кенгуру, огромными прыжками передвигавшегося при помощи своего громадного хвоста. Девочка внимательно следила глазами за животным.
Внезапно из влажного, поросшего тростником уголка леса вышел огромный синий аист и приблизился к кенгуру.
— О-о! Вот и вы, господин прыгун! — произнес аист. — Какой громадный у вас хвост! Почему бы вам не выставлять его напоказ, вместо того чтобы пользоваться им как ногой? Кстати, эти несчастные маленькие штучки, которые я вижу у вас там наверху, это что — ваши передние лапы? Я имею в виду две эти фитюльки, что висят у вас спереди.
— Наглая птица! — презрительным тоном воскликнул кенгуру. — Вы считаете себя вправе неодобрительно отзываться о совершенстве и красоте моего тела, которое во всех отношениях лучше тел всех прочих животных? О моем великолепном хвосте, который сам по себе является чудом? О моих прелестных передних лапах, столь замечательно приспособленных для той надобности, которой они служат? О глупейшая из птиц! Возвращайся в болото, где ты будешь лучше всего укрыта, и спрячь от всех глаз эти длинные жерди, которые ты называешь ногами и которые, поднимая тебя над всеми самым смешным образом, лишь делают твое уродство еще более очевидным! Если ты найдешь где-нибудь поблизости достаточно воды — иди полюбуйся на свои тощие и несоразмерные конечности и покрасней, если сможешь, сквозь свое оперение, когда поймешь, какова разница между тобой и таким совершенным созданием, как я!
И, не дожидаясь ответа аиста, кенгуру испустил дикий крик и одним прыжком скрылся в лесу.
— Да уж! — сказала Тини, когда и аист улетел. — Оба хороши! Прозорливости у обоих в равной степени достает лишь на то, чтобы восхвалять собственное превосходство и презирать друг друга.
Тини полетела дальше и опустилась у ствола большого дерева с широкими раскинувшимися ветвями, на одной из которых сидела великолепная малабарская белка, греясь на солнышке и грызя орешки.
"Хотела бы я знать, умеет ли она говорить? — подумала Тини. — Уверена, что умеет: на вид она чрезвычайно сообразительная!"
Едва только в голове у нее мелькнула эта мысль, она увидела, как у самых ее ног из кустов выбралась забавнейшая на вид маленькая морская свинка, которая семенила, принюхиваясь и передвигаясь с большой осторожностью.
Белка перестала грызть орехи, бросила в свинку несколько скорлупок и громко позвала ее:
— Эй, ты! Смешное маленькое существо, куда это ты идешь? Как тебя зовут? И кроме того, только не обижайся, позволь мне проявить дружеское участие и спросить тебя: что случилось с твоим хвостом?
Морская свинка, совершенно сбитая с толку, оглядывалась по сторонам, чтобы понять, где прячется тот, кто столь вежливо окликнул ее; наконец она заметила белку и самым смиренным тоном сказала ей:
— По правде говоря, драгоценнейшая госпожа, я не припомню, чтобы мне когда-нибудь докучал какой бы то ни было хвост!
— Что вы хотите этим сказать? — надменно спросила белка, а затем спрыгнула на землю и в упор посмотрела на застигнутую врасплох свинку.
— Я хочу сказать, — ничуть не смутившись, отвечала свинка, — что если бы у меня была сзади такая же, как у вас, длинная и тяжелая щетка, то я ощутила бы крайнюю досаду и неудобство; я бы даже добавила, что, в соответствии с моей точкой зрения, она кажется мне весьма опасной; ведь вы, бестолковая щелкательница орехов, были бы в куда меньшей опасности, если бы по причине вашей невыносимой самовлюбленности не махали без конца этим хвостом, который является помехой, выдает вас охотнику и, повторяю, представляет собой настоящее бедствие для вас. Вы прожили бы гораздо дольше, будь хвост у вас покороче. Ну а напоследок искренне желаю вам приятного дня и поменьше спеси.
Свинка исчезла в норе, а белка одним прыжком вернулась на свое дерево и спряталась на нем.
Тини полетела дальше; тонкий ответ свинки, такой глупой на вид, чрезвычайно ее позабавил.
Вскоре почти рядом с ней пронесся чудесный мотылек; при виде ее необычной внешности он замедлил полет и сел вблизи того места, где Тини опустилась на землю.
— Здравствуйте, дорогая, — вежливо сказал он. — Клянусь честью, вы сначала привели меня в полное замешательство. Я принял вас за одну свою знакомую бабочку, но быстро вышел из заблуждения, заметив, какие толстые у вас ноги и насколько неуклюжее в целом у вас сложение; однако, несмотря на эти ваши малоприятные недостатки, я все равно рад вас видеть; так что давайте поболтаем, но будьте осторожны и не наступите на меня своими толстыми ногами!
Тини, ничуть не польщенная таким бесцеремонным приглашением, уже собиралась ответить, но тут к ним подползла улитка.
— О Небо! — воскликнул мотылек. — Вот уж ужас, так ужас! Несчастное создание! Что за участь! Вечно ползать по земле, таская на спине эту жуткую раковину!
— Кто это вам жаловался на судьбу, маленький забавник? — промолвила улитка. — Неужели то, что на спине у вас разноцветный яркий покров, дает вам право оскорблять такую особу, как я? Да еще вчера вы были всего лишь жалким безобразным предметом, уродливее которого я сейчас не могу и припомнить. Вы, у кого такая короткая жизнь, — впрочем, и она достаточно длинная для такого бесполезного существа! — вы еще смеете говорить о жалости! Вы, презренный нищий, не имеющий пристанища, которое вы могли бы назвать вашим, ибо живете где придется, то там, то здесь, вы еще смеете говорить с такой домовладелицей, как я, которая всегда носит свой дом с собой! Подите прочь, продолжайте потихоньку обкрадывать цветы, у которых хватает непредусмотрительности принимать вас у себя!