Хотя комната освещалась только луной, пришелец, хорошо знавший, где находится кровать Маленького Жана, направился прямо к ней и ударом топора раскроил череп старушки, будучи уверен, что убивает своего удачливого компаньона.
— Вот тебе, получай, — пробормотал он, — больше ты не сможешь насмехаться надо мной.
И он вернулся в свое жилище.
"О, какой же это злой человек, — подумал Маленький Жан. — Он хотел меня убить! Какое счастье для бабушки, что она была уже мертва; если бы не так, он бы, клянусь, ее прикончил".
Остаток ночи, не желая, а вернее не осмеливаясь спать, Маленький Жан обдумывал замысел, который он намеревался осуществить на рассвете.
Он облачил покойницу в праздничные одежды, спрятал под ее самым красивым чепчиком рану на лбу, нанесенную Большим Жаном, взял на время лошадь у своего соседа слева, запряг ее в повозку, которую ему одолжил его сосед справа, посадил в нее покойницу, прислонив к боковой решетке, чтобы она по дороге не упала, и затем отправился в сторону леса.
Около девяти утра он остановился перед большим постоялым двором, чтобы чем-нибудь там перекусить.
У хозяина постоялого двора имелось много, очень много денег — куда больше, чем у фермера, и куда больше, чем у церковного сторожа. В свое время, начиная свое дело, он обратился за помощью к отцу Маленького Жана, и тот, чтобы помочь приятелю построить постоялый двор, одолжил ему большую сумму, не позаботившись взять у него расписки.
Когда его отец умер, Маленький Жан, знавший об этом денежном долге, потребовал у хозяина постоялого двора вернуть взятую взаймы сумму; но тот приставил кончик большого пальца правой руки к кончику носа, а остальными четырьмя пальцами изобразил вращение крыльев ветряной мельницы, а это во всех странах мира означает одно: "Если ты, парень, на это рассчитывал, значит, у тебя не все дома".
Маленький Жан не считал себя потерпевшим поражение и настаивал на своем; но тогда хозяин постоялого двора сделал другой жест, не менее выразительный, чем первый, к тому же использовав для этого обе руки.
В правую руку он взял хлыст из бычьих жил, а левой указал своему кредитору на дверь.
И поскольку Маленький Жан знал о чрезвычайно буйном нраве своего обидчика, а себя не чувствовал достаточно сильным для того, чтобы справиться с ним, он отправился в указанном ему направлении и скрылся из виду.
С того дня Маленький Жан десять раз виделся с хозяином постоялого двора, но никогда с ним ни о чем не говорил, что не мешало ему с сожалением вспоминать о деньгах, которые тот был должен его отцу.
И вот, как уже было сказано, Маленький Жан остановился перед дверью этого вспыльчивого и бессовестного человека.
Он бодро вошел в дом.
— Добрый день, Маленький Жан, — поприветствовал его хозяин. — Раненько ты, черт побери, пустился сегодня в путь; сразу видно, что у тебя за душой ни гроша, бедный мой мальчик.
— Да, — подтвердил гость, — и я вправду сегодня с утра в пути, потому что провожаю бабушку в город; что же касается моего кошелька, то тут вы ошибаетесь: вот смотрите — серебряная монета в два гроша. Так что подайте мне бутылку мозельского вина и пару стаканов, чтобы мы пропустили по глотку с доброй старушкой.
Хозяин рассмотрел монету и, убедившись, что она из серебра высокой пробы, положил ее к себе в карман, намереваясь сдачу дать позже, и спустился в погреб за заказанной бутылкой.
Откупорив принесенную им бутылку, хозяин постоялого двора наполнил два стакана.
Маленький Жан поднес стакан к губам.
— Эй, — обратился к нему хозяин, — а ты не хочешь отнести стаканчик своей бабушке?
— Хорошо, — промолвил Маленький Жан, — но, по-моему, вас, метр Клаус, жажда мучает сильнее, чем ее.
— Да, уж, — подтвердил трактирщик, — я и в самом деле испытываю жажду.
— Ну что ж, значит этот стакан вам за мой счет, — сказал Маленький Жан, чокаясь своим полупустым стаканом со стаканом полным.
Клаусу не надо было повторять предложение. Он очень любил пить собственное вино, если за него платил кто-нибудь другой. Поэтому он взял стакан и осушил его одним глотком.
— Ах, — сказал гость, — вы выпили его так быстро, что, должно быть, не очень-то утолили свою жажду; давайте еще стаканчик, метр Клаус.
И он во второй раз наполнил ему стакан, который хозяин выпил на этот раз не столь поспешно, но с не меньшим удовольствием.
Стаканы были большими, так что в бутылке ничего не осталось.
— Экая странность, — заявил метр Клаус, рассматривая бутылку на свет, — бутылка уже пуста!
— В таком случае, — предложил Маленький Жан, — не давайте мне сдачу с моих двух грошей и сходите за второй бутылкой, а то и за двумя; ведь, если я правильно считаю, за мои деньги мне полагается еще две бутылки.
— Черт возьми! Ты хорошо умеешь считать, парень, — заметил трактирщик.
— Да, черт побери! — подхватил Маленький Жан. — Если особо нечего считать, приходится считать правильно.
— Верно сказано, парень, верно сказано, — одобрил трактирщик, спускаясь в погреб, откуда он вышел через минуту с двумя бутылками.
Эти две бутылки метр Клаус опустошил почти полностью — остался только один стакан вина, так что от выпитого кровь бросилась ему в голову и глаза вылезли из орбит.
В то же время он сжал кулаки и заявил, что если сейчас кто-нибудь вздумает искать с ним ссоры, то этому наглецу придется пережить неприятные минуты.
Но у Маленького Жана не было никакого желания ссориться с трактирщиком.
Не затем он пришел сюда.
Клаус вознамерился опрокинуть последний стаканчик, оставшийся в третьей бутылке, но Маленький Жан остановил его.
— А разве старой бабушке не нужно пропустить стаканчик? — сказал он. — Мне кажется, она довольно давно его ждет.
— Ты прав, — согласился трактирщик, выливая остаток вина в стакан, — возьми и отнеси ей это.
— Ох! — воскликнул хитрец, притворно споткнувшись. — Что-то я нетвердо держусь на ногах; вы меня очень обяжете, метр Клаус, если сами отнесете ей угощение: вы-то человек крепкий.
— Э, только отпетый лентяй отказался бы исполнить такую пустяковую просьбу. Да, сейчас я отнесу стаканчик вина твоей старой бабушке, и если он ее не согреет, значит, у нее в животе ледышка.
И метр Клаус пошел к старой бабушке, сидевший в повозке.
— Держите, матушка, — сказал он, — вот вам стаканчик мозельского вина, присланный вашим внуком. Выпейте его, и оно вам наверняка понравится.
Но старушка не ответила ни слова и осталась неподвижной.
— Эй, вы что, не слышите меня? — изо всех сил стал кричать хозяин постоялого двора. — Повторяю: вот стаканчик мозельского вина, присланный вашим внуком.
Но, как ни громко он кричал на этот раз, старушка отвечала ему ничуть не больше, чем прежде.
И в третий раз он повторил те же самые слова, выкрикивая их еще громче, а поскольку старушка не шевельнулась и не ответила ему, он воскликнул:
— Ах ты, старая упрямица, сейчас я тебе покажу, как насмехаться надо мной.
И он запустил ей в голову стакан с вином.
Удар был таким сильным, что старушка потеряла равновесие и, скользя вдоль решетчатой стенки, завалилась на бок.
— О Господи! — воскликнул Маленький Жан, шедший на цыпочках за трактирщиком. — Ты же убил мою бабушку! Посмотри-ка на дыру, которую ты проделал в ее лбу.
И он схватил Клауса за шиворот, крича:
— Я не дам тебе уйти!
— Какое несчастье! — воскликнул мгновенно протрезвевший трактирщик, поднимая руки к небу. — Увы, все это из-за моей горячности, но сердце мое тут ни при чем. Меня надо простить, малыш, принимая во внимание то, что бабушка была очень старенькой и она все равно вскоре умерла бы естественной смертью.
— Несчастный! — возразил Маленький Жан. — Она прожила бы лет двести; ты же видишь: она была во цвете лет. Пошли к судье! К судье!
— Промолчи, Маленький Жан, — взмолился Клаус, — и я дам тебе полную меру серебряных монет.
— С верхом?
— С верхом, — подтвердил Клаус.