Бедная женщина взглянула в их сторону, и ее проняла дрожь; но она перевела взгляд на сына и посмотрела на него с такой горячей любовью, что, казалось, ей хотелось запечатлеть облик Йожефа в своем сердце.
— Если вы готовы, готова и я, — сказала она.
Тогда король кротов обратился к ней в последний раз:
— Женщина, хорошо ли ты понимаешь, на что сейчас решаешься? Подумай, ты еще вольна отказаться; тебе предстоит испытать страшную боль, когда эти раскаленные иглы вонзятся в твои глазные яблоки.
— Не терзайте меня и делайте то, о чем мы договорились; пусть я буду терпеть муки, пусть я перестану видеть, пусть я останусь слепой навсегда, но мое дитя я не покину.
И в последний раз посмотрев на Йожефа с несказанной нежностью, она произнесла:
— А теперь делайте со мной, что хотите!
И она, вся в слезах, не выпуская сына из рук, поцеловала его.
— О матушка моя, матушка! — вскричал Йожеф. — Бог вознаградит такую любовь!
В эту минуту к Магде подошли два крота, каждый из которых держал в когтях раскаленную иглу, и, приподнявшись на задних лапах, медленно приблизили иглы к глазам несчастной.
Но в ту минуту, когда иглы чуть было не коснулись сетчатки глаз, раздался могучий удар грома и земля задрожала так, что дворец кротов рухнул.
Магда была так оглушена этим ужасающим содроганием земли, что не понимала происходящего* но вскоре к ней вернулось сознание; ее держал на руках Иожеф; с чувством ужаса она открыла глаза, ощущая, что сын рядом; она трепетала от страха, что не увидит сына, но увидела его.
И увидела она не только его; рядом с ним стоял высокий красивый мужчина, облаченный в пурпурную мантию, с золотой короной на голове.
Около этого мужчины стояла прекрасная принцесса, невеста ее сына, такая, какой она предстала перед ним на земле; быть еще красивее она не могла, поскольку уже обладала красотой, возможной разве что в мечтах.
Около них собралось множество вельмож и богато одетых дам.
Подземный дворец исчез; его сменил дворец из мрамора, и находился он не в земной глубине, а среди чудесного города, освещенного солнечными лучами, и вокруг царила невиданная роскошь, невиданное оживление и невиданная радость.
— Что все это значит? — воскликнула Магда, приняв все это за прекрасный сон.
В ответ к ней обратился человек в пурпурной мантии:
— Я король кротов. Злой колдун из мести превратил меня в это животное, и не только меня, но и моих подданных, так что нам пришлось жить под землей и в мерзком обличье — и так до той поры, пока какой-нибудь человек не решится из чувства любви позволить ослепить себя с тем, чтобы жить среди нас. На протяжении двух тысяч лет мы надеялись на избавление от злых чар. Мы завлекали к нам множество людей, но ни у кого из них не было любви настолько большой, чтобы решиться на такое самопожертвование. Ты освободила нас, женщина, и вознаграждение тебе будет равным твоему благодеянию. Твой сын любит мою дочь; я ее отдаю ему в жены, и однажды он унаследует мой королевский трон. Отныне злой колдун не сможет нам вредить, поскольку теперь он сам займет место короля кротов и с этого часа будет обитать под землей вместе со своими детьми, такими же злыми, как он. Что же касается тебя, женщина, то ты будешь жить вместе с нами в этом дворце, и мы никогда не устанем благодарить тебя.
Но Магда отрицательно покачала головой:
— Государь король, — сказала она, — я вовсе не привыкла ко всему этому великолепию и всей этой роскоши;
так что благодарю вас за ваши добрые намерения; однако, если вы пожелаете меня осчастливить, просто позвольте мне жить поблизости от моего сына, предоставив мне неподалеку от дворца маленькую хижину с небольшим садом, чтобы я могла каждый день видеть моего Йожефа, радуясь его счастью, и я буду полностью вознаграждена. Если же говорить о том, что я сделала, то я сделала это ради любви к моему сыну, а вам пришлось так долго ждать освобождения потому, что вы не подумали обратиться к матери.
Йожеф женился на прекрасной принцессе, жил с нею в счастье, унаследовал трон ее отца и всю жизнь заботился о благополучии своих подданных.
Его мать умерла восьмидесяти лет от роду в хижине, которую велел построить для нее король кротов, и, закрывая глаза, она сказала сыну:
— Я очень счастлива, ведь теперь я буду ждать тебя в том мире, где матерям никогда не надо становиться слепыми и где в награду они получают радость вечно видеть своих детей!
СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА
I
БЕЛЫЕ ПЧЕЛЫ
В одном из тех огромных городов, где домов и людей так много, что далеко не каждый может завести себе хотя бы крошечный сад и где, следовательно, большинство жителей вынуждены довольствоваться деревянным ящиком на окне или же горшком с цветами на камине, жили два бедных ребенка, каждый из которых имел свой садик в ящике. Они любили друг друга, как брат и сестра, хотя в родстве не были.
Родители их жили прямо друг против друга на пятых этажах двух старых деревянных домов из числа тех, чьи этажи громоздятся один на другом таким образом, что самые верхние сближаются между собой, едва не соприкасаясь.
Так что крыши этих двух домов разделяли только два водосточных желобка, и какой-нибудь великан вроде колосса Родосского, о котором вы наверняка слышали, дорогие мои дети, и который был одним из семи чудес света, — так вот, какой-нибудь великан мог бы поставить одну ступню на подоконник одного дома, а вторую — на подоконник другого, и внизу под его ногами могли бы двигаться по улице прохожие: кто по делам, а кто — в поисках удовольствий.
С внешней стороны окон обоих жилищ были подвешены ящики, наполненные землей; в них росла зелень, предназначенная для использования на кухне, — такая как лук-резанец, петрушка, кервель и, кроме того, по одному маленькому розовому кусту, по полгода усыпанному розами, которые, улыбаясь солнцу, наполняли комнаты своим ароматом.
Кусты роз принадлежали мальчику и девочке; дети поливали их, подрезали и заботились о них больше, чем о самих себе, настолько любили они свои цветы.
Родители детей, тоже дружившие между собой, однажды решили в еще большей степени сблизить свои жилища. Вместо того чтобы ставить ящики вдоль каждого из окон, они поставили их поперек таким образом, что те образовали своего рода мостик над улицей; там они посеяли душистый горошек и чудесные красные бобы, длинные стебли которых свисали над улицей или взбирались вверх по оконным переплетам, так что два ящика составили нечто вроде триумфальной арки из зелени и цветов.
Дети знали, что им запрещено проходить по этому цветочному мостику, но они получили разрешение раз вдень подниматься друг к другу в гости и сидеть на поставленных на подоконники маленьких скамеечках; мальчик играл там со своим полишинелем, а девочка — со своей куклой, но чаще всего они играли вместе игрушечным набором домашней посуды из фаянса и жести, подаренным девочке ее крестным на Новый год.
Зимой этому удовольствию, в котором Господь Бог принимал едва ли не самое большое участие, приходил конец. В эту пору окна покрывались инеем, и, чтобы видеть друг друга, дети нагревали медные монетки и сразу же прикладывали их к заиндевелым оконным стеклам. На них протаивал маленький прозрачный кружок, через который дети могли видеть друг друга. И тогда за таким кружочком в каждом окне можно было разглядеть приветливый ласковый глазик. Так мальчик и девочка приветствовали друг друга.
Мальчика звали Петерс, а девочку — Гердой.
Зимой, поскольку из-за холода окна открывать было невозможно, визиты детей друг к другу становились, естественно, более продолжительными, особенно когда на улице падал снег.
— Это роятся белые пчелы, — сказала бабушка.
— А у них тоже есть своя королева? — спросил мальчик, знавший, что у настоящих пчел есть королева.
— Да, у них есть королева, — отвечала бабушка, — ее зовут Снежная королева, и летает она там, где рой снежинок гуще всего. Она крупнее их всех и никогда не остается без дела. Стоит ей коснуться земли, как она вновь поднимается к черным облакам. Однако в полночь она летает по улицам города, заглядывая в окна, и тогда они покрываются ледяными узорами, напоминающими цветы.