Наконец они въехали в край вечной ночи, и там маленький Петерс, одолеваемый усталостью, заснул у ног Снежной королевы.
IV
МАЛЕНЬКИЕ КРАСНЫЕ БАШМАЧКИ
А теперь вернемся к маленькой Герде.
После того как Петерс не возвратился домой, а прошедшие затем два-три дня не принесли о нем никаких вестей, Герда глубоко опечалилась.
Бедная бабушка расспрашивала всех о Петерсе, но никто ничего не мог сказать ей о нем.
Мальчишки, игравшие на городской площади в день исчезновения Петерса, видели, по их словам, как он привязал свои санки к большим белым саням, которые сделали два круга по площади, а затем помчались по улицам и выехали из города.
Стали ждать, все еще надеясь на внезапное появление маленького Петерса.
Но мало-помалу и сама эта надежда улетучилась.
Предполагали, что мальчик, вероятно, упал в реку, протекавшую близ города, и утонул в ней.
Об исчезновении Петерса без конца говорили на посиделках долгими зимними вечерами.
Затем пришла весна с ее живительными солнечными лучами.
— Мой бедный Петерс умер! — говорила маленькая Герда.
— Я в это не верю! — отвечало ей чудесное весеннее солнце.
— Мой бедный Петерс умер! — говорила маленькая Герда ласточкам.
— Мой бедный Петерс умер! — говорила маленькая Герда своим розам, душистому горошку и красным бобам.
— А мы в это не верим! — отвечали девочке красные бобы, душистый горошек и розы.
И поскольку цветы, ласточки и солнце в один голос повторяли, что они не верят в смерть маленького Петерса, перестала верить в это и маленькая Герда.
— Надену-ка я мои новенькие красные башмачки, — сказала она однажды утром, — те, какие Петерс еще не видел, а затем уйду из дома, буду повсюду спрашивать о нем и искать его, пока эти новенькие башмачки не износятся.
— Не будем ей мешать, — согласилась бабушка, — быть может, это внушено ей Господом Богом.
Маленькая Герда вышла на улицу и направилась прямо к реке.
— Это правда, — спросила она у нее, — что ты забрала у меня моего товарища по играм? Если ты вернешь мне его, я отдам тебе мои новенькие красивые красные башмачки.
И девочке почудилось, что река делает ей какие-то странные знаки; тогда Герда взяла свои красные башмачки, больше которых она любила только своего маленького друга, и бросила их в реку.
Но, наверное, девочка ошиблась, подумав, что река соблазнилась ими, ведь волна, вроде бы согласившаяся на необычную сделку, вытолкнула башмачки на берег.
Тогда Герда поняла: если река отказывается от такой ценной вещи, как ее красные башмачки, это означает, что не она забрала маленького Петерса.
Девочка сказала себе:
"Если он не утонул, будем искать дальше".
Она села в лодку, и та сразу же сама по себе отделилась от берега и поплыла по течению.
Когда маленькая Герда оказалась посреди реки равно далеко как от одного, так и от другого берега, ее обуял страх и она заплакала; но никто, кроме воробьев, не видел ее слез и не слышал ее рыданий, и, хотя воробьи жалели девочку, их крылья были слишком слабы, чтобы перенести ее на берег; но птички летали с щебетом вокруг Герды, словно говоря ей: "Не бойся, мы не щебетали бы так, если бы тебя ожидала беда!"
Лодка, как уже было сказано, плыла по течению реки; маленькая Герда тихо сидела в ней, и на ногах у нее были только чулки — свои красные башмачки она держала в руках.
Оба берега реки выглядели великолепно: там росли красивые цветы, там высились красивые деревья, там бродили стада великолепных овец, но девочка тщетно пыталась отыскать взглядом хотя бы одно человеческое существо.
"Быть может, река несет меня к моему маленькому Петерсу", — подумала Герда.
И от этой мысли ей стало веселее; она привстала и долго осматривала живописные зеленеющие берега.
Вскоре она заметила прекрасный вишневый сад, посреди которого стоял дом с красными и голубыми стеклами в окнах. Он был покрыт соломой, а на примыкающей к нему террасе стояли два деревянных солдата, которые отдавали честь проплывавшим мимо лодкам.
Герда, подумав, что эти солдаты живые, крикнула им:
— Не знаете ли вы, где маленький Петерс?
Но деревянные солдаты ничего ей не ответили; Герда подумала, что они не расслышали ее вопроса и дала себе слово расспросить их, когда подплывет к ним поближе. Так оно и получилось: течение подталкивало лодку Герды к террасе.
Приближаясь к ней, девочка принялась кричать еще громче, чем раньше, и на этот раз, похоже, ее услышали: из домика вышла, опираясь на клюку, маленькая старушка. Несмотря на то что на вид ей было не менее ста лет, она все еще была весьма кокетливой, поскольку на голове ее красовалась большая круглая шляпа из белого атласа, разукрашенная самыми яркими цветами.
— Ох, бедное мое дитя! — запричитала старушка. — Как это ты приплыла сюда одна в этой лодке, по большой и быстрой реке, да еще в такую даль?
И старушка, сойдя по лестнице с террасы, вошла в воду по колено, клюкой подтянула к себе лодку и высадила оттуда Герду.
Девочка была от всей души рада вновь стоять на твердой земле, хотя немножко побаивалась странной старухи.
— Сначала надень свои красные башмачки, чтобы камни не причинили боль твоим ножкам, — промолвила старушка, — и скажи мне, кто ты и как сюда попала.
Девочка надела свои красные башмачки и все рассказала старушке, а та слушала и время от времени покачивала головой, произнося: "Гм! Гм!" И когда Герда закончила свой рассказ и спросила старушку, не видела ли она маленького Петерса, та ответила, что нет, не видела, но не следует от этого впадать в уныние, поскольку и по ее мнению маленький Петерс жив.
Затем она взяла Герду за руку, обе они вошли в дом, и хозяйка заперла за собой дверь.
Окна дома поражали своей высотой, и стекла в них были красные, голубые и желтые, так что свет, заполнявший помещение, изумлял своей причудливостью. Среди множества фаянсовых горшочков пестрели редкостные цветы, а на столе стояла корзина спелых вишен, таких крупных, каких Герда никогда еще не видела, и по приглашению хозяйки юная гостья могла есть их сколько душе угодно. Пока девочка ела вишни, старушка причесывала ей волосы золотым гребнем, и, по мере того как их расчесывали, они стали завиваться и отливать золотисто-желтым блеском, обрамляя ее детски круглое повеселевшее личико, похожее на свежую розу.
— Уже очень давно мне хотелось, чтобы у меня была такая миленькая девочка, — заявила старуха. — Вот увидишь, дорогое мое дитя, как славно мы заживем вместе!
И чем дольше старая женщина расчесывала волосы Гер-ды, тем больше забывала та своего друга маленького Петерса, ведь старуха была колдуньей; правда, она была вовсе не злой, а доброй феей и колдовала от случая к случаю, просто ради собственного удовольствия.
Увидев, как мила, как хороша, как доверчива маленькая Герда, фея захотела оставить ее при себе и сделать своей компаньонкой. Для этой цели нужно было сначала и прежде всего остального заставить ее забыть маленького Петерса. И, поскольку Герда много говорила ей о своих розах и розовых кустах, фея подумала: если Герда увидит в здешнем саду цветы, похожие на ее собственные, ей невольно на память придет тот, кого она разыскивает. Поэтому колдунья вышла в сад, простерла свою клюку над розовыми кустами — и тотчас же все розовые кусты исчезли, уйдя в землю так, словно они провалились в потайной люк.
После того как все розовые кусты исчезли, колдунья вернулась в дом за маленькой Гердой, которая все еще лакомилась вишнями, и повела ее к цветнику. Он представлял собой роскошнейшую клумбу. Все мыслимые и немыслимые цветы, расцветающие во все сезоны, но здесь распустившиеся одновременно, предстали перед Гердой во всем своем великолепии. Никакая книга с картинками и даже никакая живопись не могли бы сравниться с этой клумбой ни по красоте, ни по разнообразию красок.