— Мой уговор — мне и искать, — покрепче укутавшись в одеяло, буркнула я. — А вздумаешь запретить — отрекусь от свадьбы. Вот тебе слово.
— Голубушка моя ненаглядная, — колдун опустился на колени рядом со мной, — прости дурня. Натворил дел — сам не рад. Останься дома. Неволить не могу, только просить и осталось.
— И речи быть не может, — отрезала я.
— Эка невидаль, — заворчала баба Яга, — вдвоем идите. Развели тут препирания. Кощей, ты кашу заварил, а Василиса маслицем сдобрила — вместе воз и потяните. Где искать — подскажу.
— Неужто знаешь, Ягиня-матушка, где для Смерти башмачки достать? — Тишка от удивления вытащил чашку у меня из рук и хлебнул отвара.
— А ты думал, я только богатырей в печи тушить умею? Есть в Рускале чеботарь — золотые руки. Сомом кликают, где он сейчас — точно не ведаю, но дам клубочек. Он приведет к его следу. Если не Сом, то никто такие башмачки не справит. На него надежа. Одна беда — стар он больно.
***
Домой возвратились уже заполночь. Суженый пожелал доброй ночи и скрылся за дверьми читальни на пару с Тихомиром. Может, колдовать перед дорогой собрались, а может, что в книжках о башмачках отыскать решили. Путешествие предстояло не из простых — пойди туда не знаю куда. Хорошо, хоть знаем, что искать надобно.
Сон дурманил голову приятными мыслями о пуховом одеяле да мягкой подушке. По дороге в опочивальню думала, что в сумку дорожную положить, а как только порог переступила — все и забыла. День вышел уж больно тяжелым. Опосля таких переживаний положено в баньке попариться, ужина отведать и в кровать отправиться. Собравши последние силы, мучительно зевая, стала собираться. В суму натолкала нужного и не очень — не на себе потащу, а Крее не уморится. Урчащий от голода живот все искал повода спуститься в кухню, и ведь нашел, паразит такой. Зря я разве из Глухомани горшочки-самовары тащила? В дороге самый маленький сгодится. Поклажа не велика, а польза порядочная. Хочешь похлебки или тушеного зайца в сметане — сообразит, и бровью повести не успеешь.
Посередь кухни за стряпчим столом сидел Кощей. Подпирая кулаком подбородок, задумчиво ковырял деревянной ложкой в тарелке с запоздалым ужином.
— Ты чего тут? — Присела на лавку напротив суженого.
— Места себе не найду, — с улыбкой вздохнул колдун, — в читальне не сидится, в постели не лежится, хоть брюхо набить. Знаешь, душа моя Василиса Дивляновна, похоже, чувства мне ум передавили.
— На ярмарочного дурака ты не похож совсем, — попыталась ободрить жениха.
— А на кого похож? На брехло рыночное, поди. Утаил от тебя правду про уговор со смертью. Хотел царство на тебя оставить и даже согласия твоего не спросил. Обещал, что по возвращению к свадьбе готовиться станем... так мне мила ты, что ни о чем другом думать не могу. Как мальчишка просто.
— Ты, царь-батюшка, кручиниться перестань — негоже тебе. Пусть сметана киснет, а ты больше никогда от меня ничего не утаивай. Иначе какой ты муж, а я жена?
— Верно, Василисушка. Ой верно говоришь. Да боюсь, что скоро при живом муже вдовой останешься, если успеем свадьбу сыграть. Не знаю я, где башмачки для Смерти справить. Яга, конечно, поможет, но душа беду чует.
— Совсем расквасился, — я укоризненно покачала головой. — С таким зачином и в дорогу собираться не стоит. Скажи-ка лучше, куда мою утварь кухонную определили?
— Так вон она, в сундуках, — Бессмертный кивнул в сторону огромной печи, занимавшей добрую часть большой кухни.
Под тоскливый взгляд Кощея я разобрала горшки, отыскав самый подходящий по размеру. Решив опробовать самоварную посуду после долгого простоя, аккуратно поставила перед колдуном и зашептала. Глиняная посудинка тонко пискнула и резво завертелась. Через мгновение из-под крышки заструился ароматный пар.
— Это что там такое? — сглатывая слюну, Кощей с интересом уставился на чудесный горшочек.
— Должны быть вареники с творогом.
Кажется, суженый мой и думать забыл о печалях. Вон как глазки загорелись. Колдун, не задумываясь, отставил тарелку с давно остывшей кашей и сдернул крышку с горшка. Пока я доставала ложку с высокой полки, Кощей умудрился расправиться с варениками и, облизываясь, стыдливо уставился на меня. Пришлось наворожить еще вареников с вишней, за ними жених пожелал отведать щей и тушеных рябчиков. На том аппетит Бессмертного не унялся. Самоварные горшки и жена-домовуха для Кощея — подарок судьбы. Достав пару горшочков побольше, наворожила для него студень да тельное, а в маленьком — себе похлебки: успеть бы поужинать.
— Вкусно? — с улыбкой я смотрела, как Кощей выскребает стенки горшка ложкой.
— Очень, — довольно закивал жених. — Благодарствую, невестушка, уважила. Так вкусно мои стряпчие отродясь не готовили.
— На сытый живот и мысли в голову дурные не полезут. Накормила, напоила, дома уют сотворила — в том вся моя сила чародейская.
— Это ты не подумавши говоришь, — сытым котом мурлыкал Кощей. — Есть в тебе кое-что покрепче.
— Не быть мне настоящей ведьмой, — отмахнулась я. — Куда мне до вас с Ягой? Казалось, простым травяным отваром сегодня меня напоила, а ведь какая силища в нем! Скачу теперь молодой козочкой, даже не чихнула ни разу. А я и по книжкам училась-училась, да, видать, бестолочь. Морный шар и тот скрутить не могу как должно.
— Шары эти люди выдумали, чтобы друг друга пугать, не иначе. Да и книжки ничему толковому не научат. Волшба она в сердце живет и вокруг нас забавляется. Голубушка, если нет в тебе никаких умений, то как ты среди леса в метель Яра отыскала?
— Свезло, должно быть.
— Ты ворожила: лисьим нюхом, совиным слухом, волчьим голодом. Понимаешь?
Ничего не понимала, но слабая щекотка азарта вмиг разбудила забытые мысли. Тяжелые ладони Кощея мягко легли на мои руки. Кухня закружилась с немыслимой скоростью. Казалось, все вокруг исчезает, а может, я исчезала. Полки брякнули посудой, а затем остались только звенящая тишина и теплый ветер, уносивший мысли далеко от хором Кощея. Мои знания о ворожбе теперь виделись полной нескладицей. Вековые тайны мощным потоком разрывали душу. Боязно и, одновременно, легко я принимала этот дар Кощея.
Для колдовства не нужны заумные письмена, ни к чему настоящему чародею грамота на волшбу из рук царя. Окунуться с головой в звонкий ветер, станцевать с огнем рудым да жизнь из земли зачерпнуть — диво. Все по плечу человеку, но не ведают люди о том. Спрятали память в книги и твердят без конца об учениях. Наука в каждом таится, если способность к тому есть и желание.
Морок утихал, оставляя отголоски бесценных знаний. По телу растекалась сильная усталость. Хотелось улечься и смаковать каждую мысль, пока не усну.
Глава 7
Чуть утро распустило лучи зимнего солнца, я открыла глаза. В мыслях вертелись воспоминания о вчерашнем мороке Кощея. Неужто и впрямь могу колдовать не хуже Яги или суженого? Бессмертный — древний чародей, и не верить ему глупо, но и поверить враз сложно — это переворачивало мир, ставило все вверх ногами. С детства я знала наверняка, что наука волшебная в книжках хранится — зубри, и будет тебе морный шар, долгожданный дождь... Да все. что душе угодно! Чем больше из писаний черпаешь, тем больше сила чародейская. А тут выходит, что от лени народ упражнения колдовские выдумал, чтобы не искать в себе искры волшебной. Прикусив губу от сомнений, я натянула на лицо пуховое одеяло. Нежиться в теплой постели, перебирая в голове мысли — занятие увлекательное, но не сегодня. Заставила себя встать и, опустив голые пятки на прохладные половицы, стала соображать, что стоит сделать в первую очередь перед дорогой.
По доброй традиции в мои планы вмешалась Веся. Девица, заглянув в опочивальню, сообщила, что царь-батюшка отправился к Яге, а мне велено хорошенько позавтракать и прибыть к ним как можно скорее.