— Может, передумаешь? Загубит тебя эта девка.
— Плевать, — он поднял на меня зеленые, полные надежды глаза. — мне с ней хоть ночку — уже счастье.
— Ой, дура-ак... — замотал косматой головой Потап.
Ночница забралась в мешок и уже через мгновение худенькая ручка выкинула наружу пару башмачков. Мастерски сшитая обувка из тонкой кожи мягко шлепнулась о доски — справно сделаны, чувствуется рука набитая. Сом аккуратно сложил края мешка, чтобы свет не достал любимую, и поднял башмачки.
— Вот, забирай, — он с грустью протянул мне пару. — Слово даю — не знал, что волшебными окажутся. Хотел подарок ей сделать, все сокрушался — кожи мало, в размер не попаду. Они возьми, да и облепи ее ножку как надо — диво. Я и на себя примерял, тоже впору.
— Чудеса, да и только, — съязвил аспид, — на любую ногу подойдут, от света дневного ночницу спасут. А ты — не ты, и хата с краю.
— Хорошо бы им сноса не знать. — я задумчиво повертела башмачок в руках.
— Можешь не сомневаться, — хоть и грустно, но с гордостью заявил чеботарь,— мои сапоги и без чар колдовских сносить сложно.
***
Только мы вышли за калитку, Потап принялся уговаривать меня отправиться в местную корчму. Набивать живот совсем не хотелось. Спрятав за пазухой драгоценные башмачки, я и думать ни о чем другом не могла — добраться бы скорее до столицы, усыпить Яра и к Смерти ветром дуть, но аспид лихо давил на жалость. Совестно стало — бедняга который день недоедает, недосыпает, машет крыльями что есть мочи, а я на уступки не иду. Пристыдил меня Потап, и, махнув рукой, согласилась потратить немного драгоценного времени на задабривание его урчащего пуза.
Корчма Кузняграда спряталась на самой окраине. Кому пришло в голову поставить ее в такой глуши — ума не приложу. Пока дошли, успела вдоволь налюбоваться городскими видами и продрогнуть от холодного ветра. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Завидев питейное заведение, Потап в предвкушении обеда прибавил ходу, и я за ним поспешила. Потратить время на еду уже не казалось плохой идеей. Особенно на еду в теплом месте. Окруженная голыми березками корчма приветливо поскрипывала дверьми, впуская и выпуская гостей. Зря подумала, что на окраине будет немноголюдно. Здесь, что на ярмарке, только козла в лентах не хватает. Говорят, нет лентяев в Кузняграде — врут. Вон, сколько народу бездельничает, и все, поди, мастера.
Внутри оказалось просторно: несмотря на то, что почти все столы окружали тугие хороводы посетителей, места хватало. Расшитые скатерти, полки с посудой и дурманящий запах чего-то вкусного мигом заставили сомнения раствориться. В конце концов, башмачки мы добыли быстро, можно и пообедать.
— Цаца, здесь такие вареники лепят — с ложкой проглотишь, — мечтательно закатил глаза друг.
— Не врет, парень! — зычно гаркнул за спиной знакомый голос. Кузнец Горыня довольно улыбался, глядя с прищуром. Не заметила его в многолюдном зале, а вот он нас приметил. — Давайте к нам за стол, сейчас пару стульев сообразим. — Не дожидаясь согласия, Горыня подтолкнул к веселой компании из четырех человек. Мужики за столом поддержали друга дружным да веселым гулом. Кузнец лихо нашел два стула и, усадив нас с Потапом, плюхнулся напротив. — Знакомьтесь, други верные, — тоном рыночного зазывалы завел бородатый кузнец, — гости наши из Горок. Запамятовал, как звать? — состряпав растерянную рожу, он замер, глядя на меня.
— Я Ваца. а это сестрица моя Проська, — выручил аспид.
— Точно, да! Пришли за башмачками для матушки. Ну как, справился чеботарь с заказом?
— Удачно ты нас отправил, спасибо, — поблагодарив кузнеца, поняла, что в мужицкой компании «девице Проське», мягко говоря, неуютно.
— Плохого-то не посоветую. Да, мужики? — с задорной улыбкой Горыня хлопнул соседа по плечу.
Мужики подтвердили его слова очередным гулом и с плохо скрываемым любопытством принялись нас разглядывать.
— А что, мил человек, у вас среди белого дня все пируют, али работы нет? — я поежилась под назойливыми взглядами.
— Какая тут работа, — махнул рукой парень в синей рубахе за нашим столом, — когда царская конница в город пожаловала.
— Зачем пожаловала? — во взгляде Потапа мелькнуло беспокойство.
— Кто их разберет? — развел руками Горыня. — Слухи ходят, что ищут беглянку какую-то, ведьму вроде. Откуда тут ведьме взяться? Из чужих — только вы с сестрицей, остальные мастера да мастерицы тутошние. А вы разве не видали войско бравое?
— Не видали, — слова почти шепотом ушли с моих губ.
— Не много потеряли, — кузнец отломил кусок жареного цыпленка с блюда. — Десяток вояк и колдун с ними. Дворы обойдут и скатертью дорожка.
В висках заиграла кровь, сердце беспокойно заколотилось. Переглянувшись с Потапом, поняла, что друг тоже хорошо струхнул. Бежать надо, и чем скорее, тем лучше. Не ровен час, пожалуют в корчму царские прихвостни. Ладно бы одни вояки, но колдун в их компании портит дело знатно. Морок, наведенный банниками, он, может, и не учует, а вот башмачки за пазухой колдовским духом разят, что голь кабацкая поутру выпивкой.
— Ох, сестрица, нехорошо мне, — притворно ухватившись за живот, заныл Потап.
— Ты поешь, парень, — тут же предложил Горыня, — видать, с голоду в пузе крутит.
— Болезный он у нас, хворый, — я подхватила корчившегося аспида под локоть и подскочила с места.
— Нужник там, за корчмой, — сочувствуя, кивнул кузнец.
На улице ветер разошелся пуще прежнего — резкие порывы не обещали ничего хорошего. На небе дружной компанией собирались серые тучи, не хуже, чем люди перед корчмой. Березы гнули тонкие ветки под натиском непогоды, а с неба то и дело поддавало ледяными каплями.
— Не улетим. — тяжело дышал Потап, поспевая за мной. — Не то дождь, не то снег собирается, не осилю.
— Друже, надо из города выбраться, — ухватив отстающего подростка за руку, потянула за собой, — подальше от стен отойти.
Земля под ногами размокала от крупных капель, марая сапоги грязью. Под ветром месиво покрывалось леденеющей коркой. Сунувшись к городской стене за корчмой, не нашли лаза — добро частоколом обнесли.
— Может, обернешься, и перелетим? — задрав голову, я глядела на заостренные бревна.
— Цаца, ты с красотой и ум потеряла, не пойму?
— Да, — я тяжело выдохнула, — дала маху. Только у ворот нас наверняка остановят если не раньше. Диву даюсь, как еще не столкнулись носами с царскими прихвостнями?!
— Ну, цаца, если что, я не виноват.
Приняв мои размышления за настойчивые уговоры, Потап повернул перстень на пальце. Грузная, пузатая фигура аспида грозовой тучей расползлась по земле. Друг ловко помог мне забраться на спину и, озираясь по сторонам, разбежался для прыжка.
Порыв ледяного ветра забил ноздри, украл дыхание — никогда Рускала не баловала мягкими переходами от осени к зиме. Пара взмахов огромными крыльями — и мы оказались за околицей Кузняграда.
— Цаца, слезай живо! — аспид распластался по земле, — обратно обернусь. Авось, не заметили.
Как же, не заметили! За частоколом поднялся такой гам — никакой ураган не заглушит. Судя по всему, черную попу аспида, исчезавшего за городским забором, не углядел только ленивый. Дурная затея, но что сделано, то сделано.
— Тикаем!
Сообразив, что тихо скрыться не получится, Потап резво подскочил, едва не скинув меня, и спешно зашлепал на двух лапах. Мертвой хваткой вцепилась в мягкую шкуру друга, изо всех сил стараясь удержаться на его спине. Ощущения, словно по отвесной горе карабкалась, только та еще и плясала.
— Стой, нечисть!
Справа из кустов, неистово махая саблей, выпрыгнул молодец в сером кафтане. Царский воин ужаса не вселял
— может, оттого что не свалиться было важнее, а может, оттого что тощ был, как его сабля.
— Сгинь! — друг опустился на четыре лапы и, расправив крылья, приготовился к полету.