— Братцы! Братцы! — голос молодца удалялся. — Сюда!
Аспид без оглядки мчался над озером к тому месту, где мы распрощались с Баюном. Что делать дальше, я и не представляла. Изредка оборачиваясь, глотала ветер и ледяные капли, едва различая, как из городских ворот выдвинулась бравая конница.
***
— Это за вами? — прислушиваясь к далекому топоту копыт, Баюн таращил на нас желтые глазища.
— За кем еще? — нервничал аспид. — Цаца, я не пронесу вас по небу, свалимся! Сюда еле как добрался! Делай уже что-то!
Чары банников спали, едва я ступила на землю. Теперь отпираться бесполезно — признают меня прислужники царские, тем более в такой компании. Непогода разошлась в полную силу. Ветер хлестал по лицу острыми каплями. Тело разобрала дрожь.
— Может, в рассыпную? — я торопливо перебирала в голове плохие идеи.
— Цаца! — аспида захлестывала истерика. — Они верхом, мы пешком, что ты городишь?!
— А ну брысь! — зашипел на нас с Потапом Баюн. — Отойдите с дороги, сам разберусь!
Других вариантов все равно не было. Дрожащими мыслями я отправила наши жизни в мягкие лапы кота и поспешила спрятаться за вековым дубом. Потап, поглядев на это дело, прекратил истерику. Повернул перстень на когтистом пальце и обернулся конопатым молодцем.
— Хоть бы разобрался... — Друг занял место рядом со мной за широким стволом дерева.
Кот закружился, догоняя собственный хвост, и ветер, словно по приказу, сделался заметно тише. На тропинке вырос знакомый столб. Баюн одним махом вспрыгнул наверх и, умиротворенно моргая, приготовился ждать гостей. Пушистый, черный хвост кота плавно ходил из стороны в сторону, пока тело без единого движения гордо возвышалось над землей.
— Доброго дня, путники, — щурясь, замурлыкал Баюн, когда царский отряд остановил коней перед нежданной преградой на пути. Пятеро молодцев озадаченно пялились на говорящее животное, понимая — дело нечисто, но не представляли, что с этим делать. Кот не стал дожидаться, пока они опомнятся, спрыгнул на землю и, деловито задрав хвост, нараспев завел:— В некотором царстве... — голос Баюна зачаровывал, раскачивал, баюкал. — в некотором государстве жил... да был... царь Еремей...
— Цаца, уши заткни, — зевая, аспид поглядывал на заклевавших носом всадников.
Глава 13
Пока добры молодцы плюхались с коней на землю — поди, подшибали все потроха, бедолаги — Баюн продолжал сказку. Успокоился кот только после того, как эти пятеро мирно засопели — кто калачиком свернувшись, а кто ручки под щечки сложив.
Стихший было под чарами Баюна ветер скоро вернулся. С неба посыпало хорошим градом вперемешку со снегом. Оказаться в такую погоду посередь леса — то еще удовольствие. Дальше собственного носа и не видно ни рожна.
— Сгинем мы тут...— Стуча зубами, Потап обнимал себя за плечи. — Цаца, давай уже думай!
Кот беспокойно вертелся, чихал и фыркал от свалившегося на наши головы ненастья. Будь я пушистой кошкой, уже бы неслась, выпучив глаза, в неизведанном направлении, а этот держался молодцом. Выбор нынче невелик: замерзнуть к чертовой бабушке или лечь под саблями царских прислужников. В Кузняграде еще половина отряда да колдун надеются на скорое возвращение товарищей. Не дождутся — жди в гости, как буря стихнет. Тот, кто город мастеровых от глаз лишних прятал, позаботился, чтобы ни одна живая душа тайной тропой не добралась, но кто сказал, что по ней из Кузняграда выбраться нельзя?
Упав на заснеженную увядшую траву я под удивленные взоры друзей зашептала:
— Матушка Сыра Земля, помоги отыскать дорожку скрытую. Уведи нас от лиха, убереги от несчастья.
Ладони потеплели от согревавшейся земли. Задышала почва подо мной, колыхнулась дыханием живым. Вой ветра сделался тише для уха, хлесткий град будто обходил стороной. Приподняв подбородок, углядела — стелется впереди тропинка, светом теплым мерцает.
— Двинули, живо!
Грязная, мокрая, подскочила на ноги и ринулась вперед. Друзья мешкать не стали, следом поспешили. Чем дальше уходили, тем тише вокруг становилось. Под ногами захрустел первый снег, легкий морозец защипал щеки. Лес мерцал и менялся — на месте дубов вырастали березы, а те следом сменялись соснами и елями. Мысленно благодарила помощницу да поглядывала на Потапа с Баюном. Не прост путь для волшебных существ по тайным тропам. Колдуны в таких местах силу пополняют, а нечисти и помереть недолго. Аспид в облике конопатого молодца запинался — ноги заплетались. Кот, что пес, пасть раскрыл, язык вывалил — отдышаться не мог. Плохо дело. Схватила Баюна на руки, к себе прижала:
— Потап, сдюжишь?
— Сдюжу. — тяжелое дыхание друга сбивалось, — попускает уже. Видать, почти пришли — короткая тропка-то.
И то правда! Едва успела глянуть вперед, тропинка кончилась, и мы очутились на заснеженной поляне.
— Все! — тяжело выдохнул Потап, плюхнувшись прямо в снег.
— Уморите своими путешествиями! — Вытаращив огромные глаза, Баюн юркнул из моих рук. — Как Кощея выручим, с тебя, Василиса, теплая печка и крынка сметаны.
— Две! — растопырив пару пальцев, растрепанный молодец устало улыбнулся.
— Хоть дюжину! — чувствуя, как к сердцу подкатывает волна надежды, пообещала я.
— Так, други верные. — Потап поднялся с земли, — я кое-что прихватил из Кузняграда...
Он запустил худенькие руки в карманы кафтана и явил нам с Баюном добычу. Матушки! Да где ж эта образина лохматая умудрился яблочко наливное с блюдцем достать?!
— Спер? — укор в моем взгляде заставил аспида покраснеть.
— Ну, спер и спер, — буркнул Потап. — Ежели, цаца, тебе не нужно, можешь не пользоваться, а я не побрезгую. Обиженный вид друга вызвал улыбку.
— Когда успел-то?
— Пока в корчме за столом сидели, — поняв, что я сменила гнев на милость, разошелся Потап. — Эти пеньки даже не ухнули, а я раз-раз в карман!
— Тать, чего взять, — складно мурлыкнул Баюн.
— А сам-то?! Сам! — полез в бочку аспид.
— Цыц! — я прервала начинавшуюся перепалку. — Нашли время... Давай-ка сюда блюдце — смотреть станем, чем самозванец занимается.
Только опустился румяный бок яблока на блюдечко, показались на нем леса густые, шатры дорожные — колдуны Рускальские чары без устали творили, сновали туда-сюда войны в кольчугах, на головах шишаки сверкали.
— Не пойму что-то... — Потап задумчиво почесал лохматый затылок, — чего они в лесу шатров понаставили? Бегают...
Мечи булатные в руках добрых молодцев размашисто летали, колдуны рядом с ними заклятьями помогали— изводили прислужники Яра чащу лесную. Летели щепки, пыхтели кудесники, молодцы потом исходили — все без толку: на месте срубленной ветки две новые вырастали.
— Нашли дорогу к царству Кощея, — Баюн сунул пушистую голову между нами с Потапом и уставился на блюдце.
Сам Яр пытался с чарами Бессмертного справиться: ладонями тяжелыми бередил воздух, ураган вызывая. Покатился люд. что бочки с горки, а лес и не шелохнулся. Разозлился царь-самозванец, ухватил одного колдуна за шиворот и в шатер поволок.
— Главного царского чародея потащил, — со знанием дела заключил аспид. — Или пришибет, или тот придумает, как колдовство с дороги снять — не иначе.
Совсем худо. Сообразят, как скинуть волшебство, и ринутся прямиком в Кощеево царство. А там что? Триста лет богатыри и колдуны спали, сдюжат ли супротив нынешней царской рати — неизвестно. Остались без царя- батюшки, без силушки главной. Ни один человек из Кощеева государства самозванцу служить не станет. Поди, не Гороховы прихвостни — души заячьи. Яр всех казнит, кого не перебьет на поле ратном.
— Нельзя ждать, — чувствовала, как колени наполняются слабостью. — Как узнать, далеко ли они отсюда?
— А мы-то где? — аспид растерянно окинул взглядом поляну.
— Катни-ка еще разок, — скомандовал Баюн, кивая на блюдце.
Яблоко сделало круг, и наша троица отобразилась на блюдечке. Пронеслась лесная чаща, будто ветром гонимая, увлекая наши взоры за собой. Мелькнула речка остывающая, скалы великие, поля под снегом засыпающие, и замерло яблочко, нарисовав ворота Первограда.