В глазах Кощея застыла прозрачная пелена слез. Кинулась на шею к любимому, крепко-крепко к нему прижалась:
— Миленький, не покидай, — я впивалась пальцами в холодную кожу суженого.
— Цаца! — голос Потапа загрохотал в голове, выталкивая из сна.
***
Еловые ветки гнезда больно впивались в кожу. Оказавшись на том месте, где Баюн отправил меня в зачарованное сновидение, больше не сомневалась — не морок, не сон. Рядом догорал добрый костер, а Потап в облике худощавого молодца уставился на меня испуганными глазенками.
— Думал, не добужусь! — почти кричал друг. — Цаца, ты все проспала! Беда!
— Рассказывай! — поддаваясь настроению аспида, сама чуть не орала.
— Яр проснулся, Баюн у них! Дорогу расколдовали, путь прорубают... и время уговора вышло... мы не успели.
— Давай-ка, друже, ветром мчимся к дорожному камню.
Молодец повернул перстень на пальце и, обернувшись, живо расстелился по заснеженной траве, подставляя мне спину. Вскарабкавшись на друга, я крепко вцепилась в теплые складки черной кожи. Хорошенько разбежавшись, змей взмыл в воздух. Торопливо набирая высоту, он тяжело дышал не то от волнения, не то от напряга.
Через несколько верст Потап тише замахал крыльями, сбавляя скорость. Глянув вниз, поняла, отчего друг старается лететь аккуратнее — прямо под нами живым ковром расстелилось царское войско. Тысячи воинов лихо орудовали мечами, изводя беспомощные ветки, освобождая путь к нашему дому. Треск морных шаров, выпускаемых колдунами, почти заглушал лязг мечей. Больше половины дороги освободили прислужники Яра. Немного осталось иродам.
Аспид принялся набирать высоту. Прячась за облаками, мы каким-то чудом умудрились проскочить это мракобесие незамеченными.
— Живее, цаца, — Потап опустился на перекресток с дорожным камнем.
Медлить не стала. Обошла камушек, дунула, плюнула — и снова заходила земля под ногами, являя нам крышку подпола.
— Ты там кликни Ягу-то, — предложил Потап. — Чего доброго, дурным делом выскочит Илюшенька.
— Бабушка! — дернув за кольцо, заорала в темноту.
Глухой топот внизу медом растекался по сердцу — вот и дома. Ведьма высунулась к нам из подвала и только жестом показала, мол, быстрее.
***
Вокруг избушки на курьих ножках топтали снег несколько сотен богатырей, готовых встречать рать Рускальскую. Облаченные в кольчуги, держа в руках щиты да мечи, добрые молодцы с напрягом всматривались в чащу, пока пешие подбадривали коней, настраивая их на смертный бой. Почти всю волшебную скотину из царских конюшен сюда пригнали, только Креса не хватало. За богатырями стройными рядами выстроились колдуны и ведьмы. Кто- то нашептывал защитные обереги на воинов, кто-то обходил коней, вешая на них заклятья от испуга.
— Наших меньше, — Яга суетливо привязывала к поясу фляги с зельями. — Ничего, авось осадой обойдемся. Перебьем их потихонечку.
— Ягиня-матушка, — за спиной послышался голос Соловья, — готово, можно ставить!
— А ну взялись, милые! — неистово заорала ведьма в сторону колдунов.
Тотчас сотни рук чародеев взмыли в воздух, ставя зельный круг на землю Кощееву. Воем в воздух волшебство полетело. Громадная стена зеленого света наливалась мощью под силами наших волшебников.
— Кто терем охраняет? — Яга повернулась к Соловью.
— За главного Тишка, с ним около сотни молодцев и стражники еще. Несмеяну в подвалах схоронили, — разбойник подтягивал седло конька Горбунка.
— За конем царицы-матушки пошли уже? — старуха не унималась с вопросами.
— Ветром помчали. — кивнул Соловей и едва заметно улыбнулся мне.
— Хорошо, — выдохнула Яга. — Так, — она удивленно округлила маленькие глазки на обернувшегося молодцем аспида. — это что еще за выходки?
Поджав шею к плечам, Потап виновато глянул на старую ведьму:
— Не серчай, Яга. Из меня убивец, как из тебя пахарь.
— Вот еще, — фыркнула старуха, — надо будет, вспашу, засею и урожай сниму. Оборачивайся чудищем! Конопатый молодец глубоко вздохнул и нерешительно повернул перстень.
— Вот, огоньку тебе приготовила. — Яга отвязала флягу с пояса и поманила аспида костлявым пальцем.
— Близко совсем. — желваки Соловья заходили ходуном.
— Толкуй своим! — кинула ведьма разбойнику, сунув в пасть наклонившегося аспида зелье прямо во фляжке.
— Воины славные, богатыри Кощеевы! — раскатистым эхом пронесся над войском голос Соловья. — Осаду держать насмерть, бить супостата, живота не жалея! Коли прорвутся за круг зельный — сравнять с землей татей поганых! Василису-матушку от беды беречь, не задумываясь о своей жизни!
Толпа богатырей одобрительно взвыла, запуская мне под рубаху добрую сотню мурашек. Я высматривала, не ведут ли Креса. Сама толком не понимала, чем смогу помочь в бою людям, но желание выпустить потроха врагам все громче звучало в сердце.
— Дочка, — Яга ухватила меня за рукав. — пока время есть, пойдем, подготовлю к бою, — и потянула за собой в избушку.
В морщинистых ладонях старухи мелькали связки травок, горшочки с зельями и прочая волшебная снедь. Торопливо расставляя все это на столе, она пересчитывала, отщипывала, отмеряла нужное количество и бросала в один глиняный горшок.
— Нет больше нашего царя-батюшки, — голос старой ведьмы дрогнул. — Только не вини себя, Василиса. Доля его такая. Теперь ты наша надежа. В бою не подведи, но и себя беречь не забывай.
— Ягиня-матушка, я и воевать не умею. Коли суждено мне пасть под силой ворога, пусть так и будет. Без Кощея жизнь не жизнь, но сколько-то поганцев за собой утащу.
— Ты это брось! — строго заявила Яга, плеснув воды в горшок. — Вот зелье — пей. Было бы времени побольше, мы бы твою жизнь, как бессмертие Кощея, в игле схоронить попытались. Получиться вполне могло, хотя...
— Бабушка! — я живо подскочила из-за стола. — Игла же, игла!
— Батюшки! — схватившись за сердце, другой рукой ведьма прикрыла морщинистый рот.
Мы замерли, глядя друг другу в глаза. Время будто застыло, ожидая, пока кто-то из нас, наконец, решится заговорить. Ведьма резким рывком оборвала с шеи нитку с кожаным мешочком. Аккуратно распутав вязки, достала из него сверток. Словно главное сокровище мира, Яга не дыша держала на дрожащей ладони нашу последнюю надежду на возвращение Кощея.
— Попросил меня починить — починила, а в казну не отнесла, — зашептала старуха.
— Только как без тела Кощея к жизни вернуть? — я не отрывала глаз от свертка с иглой.
Ведьма задумчиво сощурила глаза, сдвинула растрепанные брови, будто вспоминая что-то давнее, что вспомнить почти невозможно:
— Никак не могла мать Кощея понести. Долго его родители думали, что делать, и решили чарами колдовскими себе помочь. Так уж вышло — сын рожден от отца, матери и земли этого царства.
***
Гнала Креса по сугробам, что по тропке утоптанной, к месту, на которое Яга указала. Там, за крайним домом города, где начинается дорога к горным вершинам, недалече в лесу раскинулось капище древнее — туда мне и нужно.
Морозный ветер лупил в лицо, а я крепче сжимала поводья и подгоняла найтмара. Сейчас весь мир для меня сжался в одном имени — Кощей. От него зависит судьба сотен людей, среди них и я. Знает ли царь-батюшка, ведает ли, что значит для своего государства?
Обнесенное частоколом старинное капище не пустило к себе ни единой снежинки. Так и стояло нагое среди укрытой зимним одеялом земли. Ступив за частокол, поняла, почему снега нет — горячо под ногами, сквозь сапоги пятки жжет. Измотанные временем идолы пустыми глазами наблюдали, как я, ползая на коленях, выскребаю на горячей почве человеческие очертания. Обжигая пальцы, земля забивалась под ногти, да только я о том не думала. Вспоминая всех богов, просила о помощи. В таком месте не могли не услышать — уверена. Закончив очертания мужской фигуры, вынула из кармана душегрейки сверток с иглой. Осторожно, боясь лишний раз вдохнуть, поднесла иголку к земле и воткнула туда, где сердце биться должно.