— Эй! — девица нахмурила широкие брови и пригрозила дубинкой. — Чьих будете?!
Больно уж девица похожа на знатную особу. Вон, жемчугов на подоле, что звезд в ночном небе. Ей бы меч справный с блестящим яблоком, а не деревяшку в руку.
— Василиса, отойди-ка, — Соловей встал передо мной.
— Ты Василиса? — глаза незнакомки вдруг блеснули радостью. — Василиса Дивляновна?
— Ты сама кто такая? — молодец не дал ответить.
— Несмеяна я, дочь Гороха, — торопливо принялась объяснять девица. — Глухомань ищу…
— Царевна? — недоверчиво сморщился Соловей. — Вась, обнюхай-ка ее, может, опять колдовство какое?
Как собаке приказал… В другой раз сама бы разбойнику дубину об голову поломала, но сейчас — прав он. Обойдя девицу, втянула носом прохладный воздух. Кончик тут же занемел, но кроме человеческого духа ничего не учуяла. Ни намека на ворожбу.
— Вроде не несет чарами.
— Правду говорю — Несмеяна я, дочка государева. Беда у нас.
— Какая беда? — глядя на раскрасневшиеся круглые щеки девицы, понимала — не врет.
— Ой, беда-а-а! — затянула она, ухватившись за пышную грудь. — Царь у Рускалы теперича ненастоящий!
— Ты что такое несешь? — Соловей вздернул брови.
— А то и несу! — упрямо подтвердила Несмеяна. — Нынче на троне Кышек сидит в папкином обличье. Вот этими вот глазами видала, — она захлопала ресницами.
— А где Горох? Потап где? — я старалась сохранить остатки спокойствия.
— Потапа изловили, в темницы отправили. Думала, отец за нашу любовь наказать решил, пошла разбираться. В щелочку подглядела, как оборотень этот превратился… Папа тоже в темнице, — Несмеяна звучно хлюпнула носом, еле сдерживая слезы.
— Сюда как умудрилась добраться? — разбойник явно не спешил доверять девушке.
— Так на коне, — пожала плечами царевна. — С Потапом тайком повидалась, он отправил в Темный лес к Яге. Насилу нашла ведьму — лихо спряталась. А уж она-то меня в Глухомань послала, клубочек дала. По нему и добралась.
— Конь где? — не унимался Соловей.
— Тут недалече в болото угодили, конь утоп, а я с горем пополам выбралась.
Вопросы у молодца наконец-то закончились. Переглянулись с ним, повздыхали нерешительно, да делать нечего — нужно к Малуше царевну Несмеяну вести.
Пока я устраивала найтмару ночлег, Соловей помчался за ведьмой. Несмеяна так испереживалась, так умаялась с дороги, что, умывшись и получив чистую одежу, натянула простую рубаху не по размеру — бровью не повела.
Найтмар выпил три ведра воды, хорошенько поужинал овсом и задремал в сарае. Ох, бедняга-бедняга. Хотела откормить, поправить, чтобы шкура заблестела, бока округлились… Сердце чуяло — придется уходить, а вернемся или нет, сам черт не ведает.
— Василиса, ты где? — грубоватый голос царевны прокатился по двору. — Мне одной страшно.
— Странная ты, — я выглянула из сарая, — в путь-дорогу одной не боязно, а в избе у печи трусишь.
— Я смелая, — смутилась девица, — но сердце не на месте.
— И у меня не на месте.
Нисколько не слукавила. Как услыхала, что Кышек трон занял, так и не могла окаянное в груди унять. То в жар бросит, то в холод. Он же теперь всю Рускалу вверх дном перевернет, не успокоится, пока заклятье Вечности не сыщет.
— Ты, значит, пряничек нашего Потапа? — чтобы отвлечься, принялась ворожить кашу на ужин — на большее настроения нет.
— Это он так меня назвал? — царевна заметно засмущалась.
— Он, кто же еще? — улыбнулась я. — Разве сам тебе не говорил?
— Он больше молчит, когда видимся, а теперь и вовсе в темницу угодил, — помрачнела она.
— За что его туда?
— Кабы я знала! — Несмеяна закрыла пухлыми ладонями лицо.
Во рту пересохло, в голове застучало, а каша в горшке запахла горелым. Скорее вытряхнула в миску неудавшийся ужин и тяжело вздохнула. С таким настроением к столу и подходить не стоит.
Пока отковыривала ложкой остатки со дна, дверь распахнулась, и в избу чуть не влетел запыхавшийся Яр. Так и застыла — раньше, чем через седмицу, его не ждала.
— Гляжу, у нас гости, — он кинул сумку на пол и принялся стягивать сапоги.
— Ты почему так скоро? Случилось чего?
— Это ты мне расскажи, что стряслось, — друг утер раскрасневшееся от спешки лицо огромной ладонью. — Душа изнылась, решил вернуться.
Следом в горницу вошли Малуша и Соловей. Ведьма бросила на меня суровый взгляд, но промолчала. Не стала при Ярке выговаривать за побег — на том спасибо. Вон, у разбойника глазки ходят — видать, хорошо влетело.
Собравшись за столом, мы выслушали девицу, высказали каждый свои мысли, но что делать — решить не смогли. В палаты царские опасно соваться — супротив царских чародеев не сдюжим, даже если Ягу позовем. Раскатают нас, что тесто на пироги, и не вспомнят как звали.
— Надо проверить, не пошел ли кто по следу, — Малуша закатала рукава расшитой рубахи. — С Яром сходим, а вы пока думайте, как Потапа выручать да Рускале царя ворочать?
— Не слушает меня никто, — Соловей раздраженно постукивал пальцами по столу. — Говорил Василисе — обратись к Кощею, он поможет…
— Она тебе что, первая подруга Бессмертного? — оборвал Ярка.
— Подруга — не подруга, а перстенек его имеет. Захочет — свидится с колдуном, — бессовестно сдал меня разбойник.
— Какой еще перстень? — в глазах друга мелькнула злость. — Вася, что он такое говорит?
— Потом расскажу, Ярушка, — пролепетала я дрожавшими губами.
— Так, добрые молодцы и красные девицы, — Малуша встала из-за стола, — хватит толковать. Поутру жду дельных предложений, а сейчас и впрямь надо идти.
Несмеяна оказалась, для царских-то кровей, девицей неприхотливой. Слопала подгоревшую кашу и, забравшись на печь, захрапела — не всякий богатырь так сумеет.
Погасила лучины и улеглась в кровать, но заснуть не смогла. Тяжелая голова сердцу покоя не давала. Обозлился на меня Ярушка, да и со свадьбой ничего не решили. Ох, о чем думаю? Какая, к лешему, свадьба, когда такое случилось?! Аспид в темницах неизвестно за что, на троне Кышек...
Заполночь дверь скрипнула, и в горнице вспыхнули огоньки — Ярка вернулся после обхода. Хотела встретить милого, да не решалась — шибко разговора боялась. Пока раздумывала, друг потихоньку зашел в комнату и поднял крышку сундука. Достал мою дорожную сумку, бросил взгляд на кровать и так же тихо вернулся в горницу. Чего удумал? В сумке-то кроме книги да перстня Кощеева и нет ничего. Ох, не приведи солнце… Подождала еще немного и, не выдержав, сдернула одеяло.
Яр стоял ко мне спиной, поднеся книжку к лучине. Он старался осторожнее перелистывать страницы, чтобы не шуршать. Кузнец то открывал, то закрывал колдовскую книгу, словно не мог решить — нужно ли читать. Широкая спина молодца раздалась от глубокого вдоха.
— Зачем ты ее взял? — вопрос шепотом расколол тишину.
— Вася! — резко выдохнул друг. — Напугала.
— Есть чего бояться? — стараясь не разбудить гостью, тихонько подошла и забрала из рук милого книгу.
— Не моли чепуху, думал, ты спишь.
— А вот не сплю.
— Не доверяешь, значит?
Притихшая было царевна вдруг смачно хрюкнула, заставив вздрогнуть. Я натянула на босые ноги сапоги, завернулась с головой в пуховый платок и кивком указала на дверь.
— Потолкуем? — набравшись смелости на свежем воздухе, дрожала не то от волнения, не то от ночной прохлады.
— Давай потолкуем, — Яр щелкнул пальцами, и лучины в горнице вспыхнули сильнее, отдавая из окна слабый свет.
— Зачем книгу взял?
— Хотел отыскать способ в палатах царских не оплошать, — глаза друга растерянно забегали. — А ты, гляжу, лучше Кощея о помощи попросишь? — укор милого больно шаркнул по сердцу. — Давай, расскажи жениху — откуда перстень взялся? Побрякушку на пальчике видал — недешевая вещица, — Ярка расходился все сильнее, голос сделался громким, напористым.