— Это мне любо! — ответил Косарь, а сам про них подумал: «Ну, эти не великого, знать, ума! Пусть себе пока подерутся, а там видно будет!»
Облюбовали гости себе поляну в саду и назначили час поединка. Косарь немного спустя посылает узнать — как дела идут.
Вернулся посланец и доложил, что одного уж ухлопали: теперь только двое остались.
Подождал еще Косарь и опять посылает узнать: как дела?
— И второго сейчас уложили. Остается один, но и тот стал хромой, и все щеки у него в дырах, и рука перешиблена.
— Ну, так скажи ему, что царь Косарь очень сожалеет, но только хромой зять да еще весь в дырьях ему не годится.
Так и отделался Косарь на первый случай от троих женихов. Но ненадолго.
Вскоре явились новые — сразу пять человек. Даже жутко стало царю Косарю.
«А вдруг среди них и кроется тот самый, который умней меня и сильней меня? Что мне делать, как быть?»
Пригласил Косарь к себе женихов, накормил, угостил, да и говорит:
— Были у нас недавно молодые люди, очень хорошие и храбрые. Так те битву между собой устроили, чтобы свататься лишь тому, который последний в живых останется.
Так и думал Косарь, что гости сейчас запылают, схватятся за мечи и пойдет потасовка. Но женихи отвечали спокойно:
— Слышали мы про то. Слышали. Но ведь из боя можно выйти хромым, а хромые зятья не всякому нравятся.
Закусил Косарь себе ус, сидит думает, на женихов поглядывает и видит, что эти не так глупы, как прежние. И еще больше начал смущаться. Не миновать: есть среди них тот самый умник, которого надо бояться. Что же делать? Как их отвадить?
— Все вы хороши и благородны, — сказал им Косарь. — Всякий из вас молод и храбр, и красавцы вы все один к одному. Как же мне рассудить теперь, кто из вас лучше, кто достойнее? Без боя не могу я решить этого. Не могу, стало быть, и дочь мою, Зореньку, выдать ни за кого из вас замуж.
Но и здесь женихи не смутились. Отвечают они так Косарю:
— Если не решаешься ты, кого выбрать в зятья, то дай это сделать самой дочери своей, прекрасной Зореньке. Кого изберет она по сердцу себе, тому и быть женихом.
— Вот еще выдумали! — рассердился Косарь. — Никогда такого порядка нигде не было и у нас не будет!
— Ну, тогда жребий кинем. К кому судьба благосклонна, тому и быть женихом.
«Вот привязались! — подумал Косарь. — Ладно же! Покажу я вам ужо вашу судьбу. Останетесь довольны!»
И ответил им громко:
— Хорошо. Будь по-вашему. На судьбу так на судьбу!
Молодые люди обрадовались: кто-нибудь из них все же станет женихом и мужем красавицы Зореньки! Поднялись они, громко заговорили. Лица их разгорелись, глаза заблестели, и радостям их не было бы конца, если б Косарь не придумал добавить маленькое условие.
— На все согласны! — вперед решили они, не выслушав даже, в чем дело.
А дело было вот в чем. Ведь царская дочь — не копна сена, не мешок крупы, не овца из отары, чтобы ставить ее на жребий. Эдак соседние цари уважение к Косарю потеряют, скажут: единственную дочь и ту замуж не сумел выдать. Поэтому — судьба судьбой, а достоинство достоинством.
— Недешево только вам это обойдется, друзья мои. Вон первые женихи своей жизни не пощадили: на поединок вышли. Поэтому я так теперь решаю: кто хочет жребий тянуть, тому одно из двух предстоит: либо Зореньку в невесты, либо голову с плеч долой. А то мне будет зазорно перед соседями!
Разгорячились молодые люди, не сообразили они всей опасности и согласились.
На другой же день назначено было тянуть жребий.
На самом крутом берегу, высоко над рекой, на обрыве, выстроили помост, украсили его коврами, ширинками и цветами. Разбили возле помоста три шатра: посредине из золотой парчи для царя Косаря; по левую сторону его серебряный — для придворных свидетелей и по правую — радужный, для женихов. Дружинникам, гостям и зрителям отвели места на лугу, позади шатров, полукружием. А по ту сторону, где была самая кручь [12]над рекой, стояла одинокая красная скамейка — для палача, чтобы сразу всякий видел, что собираются здесь не шутки шутить, а дело делать серьезное. Чтобы всякий знал, на что он идет: либо жениться, либо с кручи вниз головой валиться!
В назначенный час затрубили в трубы и начали собираться на свои места все участники. На помосте утвердили стол, а на столе золотой сосуд и покрыли его пеленой. Подошел и сел на свою красную скамейку впереди помоста палач, бывший разбойник, здоровенный детина с засученными рукавами и расстегнутым воротом рубашки. Но прежде чем сесть, он попробовал ногой доску, широкую и длинную, которая лежала одна поверх помоста и покачивалась на толстом бревне, точно весы или качели. Попробовал палач доску и успокоился.
Опять затрубили трубы, и вышел глашатай. Поднялся торжественно на помост, поклонился и громко заговорил:
— По приказу царя Косаря опущены на дно сего сосуда два камешка, оба одинаковые; только один из них светлый, как божья роса, а другой алый, как кровь. Кто вытащит светлый камень, тому отдает царь Косарь в жены прекрасную свою Зореньку, а ежели вытянет алый камень, пусть не прогневается: того в тот же миг спустит палач с этой кручи прямо на дно реки. Если есть охотники посвататься, пусть подходят в очередь и попытают судьбу свою. Царь Косарь никого не неволит. А уж если кто подойдет да вынет из сосуда камешек, тому будет то, что сказано!
Затрубили опять трубы, и из радужного шатра вышел высокий молодой человек, одетый в праздничные одежды. С улыбкой подошел он к помосту и сказал глашатаю:
— Я желаю попытать счастье!
— Входи, — ответил глашатай.
Молодой человек поднялся на помост. С другого конца поднялся на помост палач. У зрителей сильнее забились сердца.
Юношу поставили на самый конец доски, и она перестала качаться. С одного бока подошел к нему палач с тяжелой железной цепью в руках, а с другого бока подошел глашатай с золотым сосудом. Палач надел жениху на шею цепь и обвил ею грудь ему крест-накрест и завязал узлом на спине. А глашатай поднес сосуд и чуть приподнял пелену, чтобы могла только пройти в чашу рука.
— Счастье либо смерть, — сказал он спокойно юноше. — Вынимай.
— Конечно, счастье! — улыбаясь, воскликнул юноша и, зажмурив глаза, опустил по локоть руку на дно сосуда, где и выбрал роковой камень.
Все затаили дыхание, когда рука его под пеленою начала возвращаться из чаши.
Когда он высвободил руку и развернул ладонь, лицо его сразу побледнело и глаза словно остановились.
На ладони лежал красный камень.
Ничего не успел он еще и выговорить, как глашатай махнул пеленой в сторону палача. Палач изо всей силы рванул доску с другого конца — и юноша, опутанный железными цепями, не успев даже вскрикнуть, полетел с обрыва вниз, в глубокую реку, и только широкий круг по воде на мгновение указал место, где он упал.
Солнце сияло; чирикали вокруг птицы. И вновь затрубили трубы.
Из радужного шатра вышел другой молодой человек и сказал глашатаю:
— Может быть, я буду счастливее.
Глашатай положил обратно в сосуд красный камешек и ответил:
— Может быть, будешь счастливее. А может быть, и не будешь. Вынимай. Увидим.
И со вторым юношей случилось то же, что с первым.
Когда опять затрубили призывом трубы, из радужного шатра вышли сразу все оставшиеся там трое и сказали Косарю, что жребий отнимает очень много времени, что сегодня им недосуг и что они приедут в следующий раз вынимать камешки.
Царь Косарь своей выдумкой был очень доволен и сам себе весь вечер все говорил:
— Ну и царь Косарь!.. Ну и умная голова!..
Так и повелось это далее. Когда приезжал кто-нибудь свататься, ему объявляли условия — и он либо бежал без оглядки, покуда цел, либо тянул жребий и погибал в глубине реки. Вытащить светлый камень никому не удавалось.