— А как же ребёнок?
— Её ребёнок — ей и решать, — отрезала Юрия в унисон с дребезжащим звонком. — Ну, дамы, — по классам.
Начинался обычный институтский день, которому предстояло выделиться из прочих лишь распределением мест практики для будущих выпускниц.
***
Старшеклассницы, которых ввиду скорого выпуска уже не одёргивали ни за подшитые подолы, ни за «вульгарную» тушь, сели в круг. Девчонками они сиживали в Малой гостиной прямо на ковре, но теперь не могли позволить себе такой вольности: выпускницам полагалось вести себя, как леди, а потому они устроились на обтянутых сатином диванчиках и мягких бархатных пуфах.
В тесной комнатке, душной и жарко натопленной, раздобытые нелегально ароматы слились в единый шарм грейпфрута и мяты, франжипани и крыжовника, тимберсилка и амбре. Ирене, сидевшей ближе всех к дверям, было посвежей от сквозняка, но девушки у камина вовсю обмахивались веерами и расстёгивали верхние пуговки тугих форменных воротничков.
— Возьмите бумагу, барышни, — тихо попросила младшеклассница, взятая на собрание помощницей. У неё были пышные каштановые косы, домашнее платье до колен и прюнелевые институтские башмачки.
— Что это ты не в форме? — спросила Долли Соломатина, считавшаяся официальной фавориткой графини Черемшиной. — У вас уже каникулы?
— Да, — прошелестела младшая, раздавая выпускницам планшеты, бумагу и карандаши.
Долли сложила свой лист пополам и проткнула отточенным графитовым стержнем:
— Ну что, будущие леди? Приступим? Я первая.
Глядя, как двадцать девиц послушно вписывают в свои листы место, где должна проходить практику м-ль Соломатина, Ирена хотела было демонстративно отложить карандаш, но что-то толкнуло её под локоть, и она нацарапала вещь, способную раздразнить Долли ещё сильней, чем просто отказ голосовать.
— Собери, — велела Долли младшей через минуту. Та послушно обошла выпускниц с деревянной шкатулкой, а потом, усевшись за столик классной дамы, принялась зачитывать написанное.
— Императорский флигель. Императорский флигель. Южные сады. Улица вешних вод. Императорский флигель. Императорский дворец…
Долли довольно щурилась, уверенная, что никто не в силах оспорить её место в императорском флигеле. Но когда из уст младшей прозвучал «императорский дворец», Соломатина не удержалась и растянулась в улыбке.
Но уже следующие слова заставили Долли поперхнуться.
— Общество жён ссыльных, — прочла младшая и оторопела. Оторопели и двадцать девиц. Только Ирена вскинула голову и, мурлыча, уставилась в камин.
— Это ты? — спокойно и холодно обратилась к ней Долли.
Золовей пожала плечами.
— Зачем тебе знать? Разве голосование перестало быть тайным?
— Никто, кроме тебя, не стал бы…
— Но кто-то же должен прислуживать жёнам ссыльных? Все мы знаем — это будут две из нас. Так почему не ты?
Долли, не сводя глаз с Ирены, требовательно протянула руку. Младшая, ставшая случайной свидетельницей пикировки, дрожащими пальцами подцепила и передала ей лист Золовей. Соломатина скомкала его и швырнула в камин. Велела:
— Считай голоса.
Полминуты прошло в тишине — лишь за кованой решёткой потрескивали, разбрызгивая искры, драгоценные дрова.
— Большинством голосов — Императорский флигель.
— Отлично, — Долли поднялась и расправила пышную юбку. — Пойду напишу графине Черемшиной. Обрадую старушку.
Среди институток она звала свою покровительницу старухой, хотя та была едва ли на двадцать лет старше.
— На-ка… — она бросила на столик ещё один сложенный вдвое лист. — Это мой голос для Золовей. Остальные меня не интересуют.
Когда Долли покинула гостиную, староста Анна тронула Ирену за локоть и негромко — но так, что слышали все, — произнесла:
— Ты же знаешь, я не могу игнорировать её голос…
— Мы все знаем, что там написано, — склочно усмехнулась Ирена. — А мнение прочих меня не интересует ровно так же, как и её. Анечка, мне нужно отослать вещи в салон. Справитесь без меня?
На слове «салон» в комнате воцарилась гробовая тишина. Ирена улыбнулась и вышла вон.