— Выгнали.
Госпожа Гутентаг поджала губы и обвела сигарой вестибюль.
— Не удивлена. Ко мне сами не приходят. Вещи где?
— Я отправляла сундук ещё неделю назад.
— Спросишь потом у мажордома. Комната у тебя будет в мансарде. Есть во что сейчас переодеться? А то больно ты, — Наталия Ивановна покрутила сигарой, — вычурная.
— Ничего другого, — буркнула задетая за живое Золовей. Платье она выбирала тщательней, чем причёску к первому свиданию: следила, чтобы ни китча, ни страз… А тут — «вычурная»!
Хозяйка словно не заметила. Велела:
— Тогда сиди у себя, пока не отыщешь свои вещи. А то примут за одну из моих девочек.
— А разве…
— Нет, конечно! Не думала же ты, что я тебя работницей беру? У тебя, милая, для салона ни кожи, ни рожи. Будешь моей конфиденткой. Довольна?
Ирена встала и сделала идеальный книксен.
— Благодарю, госпожа Гутентаг.
Хозяйка салона благосклонно усмехнулась.
— Ну, иди, умойся с дороги. Вся пыльная, воняешь лошадьми и «Иноценсом» этим дешёвым облилась с головы до ног… Я тебе как-нибудь покажу настоящие ароматы. Иди.
Ирена ещё раз поклонилась и пошла к дверям, стараясь, чтобы намозоленная пятка не тёрлась о жёсткий лакированный задник туфельки.
— Золовей, — окликнула её госпожа Гутентаг, когда Ирена уже взялась за стеклянную ручку с маргариткой внутри, — Ребёнка трогать не смей. У меня дочке через год рожать, с твоим младенцем хоть опыта наберётся.
Ирена, помедлив, кивнула. «Через год»… Никто не мог знать о таких вещах заранее — никто, кроме тех, кто умел в и д е т ь. Видимо, госпожа Гутентаг действительно была из них.
Конец