— Очан мой, Очан!..
Очан заторопился туда, откуда доносилась эта песня.
На полянке, у чащи леса, где, как ковёр, растут кандыки ак-чачики* (*Ак-чачики — цветы), стояла, словно лебедь, девушка в белом платье. Это была первая красавица улуса — Ку.
Неожиданно увидев Очана, девушка вздрогнула и умолкла, вспыхнула яркою зарёю. Радостно взглянула на Очана блестящими глазами и стыдливо улыбнулась. И от этого взгляда воспылал Очан любовью к прекрасной Ку.
Глядел на неё Очан и не мог наглядеться. Говорил и не мог наговориться. Вздохнул много раз и тихо сказал:
— Полюбила бы ты, Ку, меня, как я тебя. Самым счастливым на земле я бы стал.
Ку в ответ только краснела и улыбалась. Не умела словами о любви своей сказать.
Много лун прошло, и однажды Очан зимой с охоты не вернулся. Люди его долго искали по тайге. Но нигде не нашли даже следов Очана.
Когда снова наступила весна, все решили, что Очан где-нибудь в горах погиб. Перестали искать. Одна только девушка Ку в это не верила. Ещё сильней тосковала по Очану. Не находила себе места в родном улусе.
Пошла Ку к старику-шаману. Попросила рассказать, где жених её, как найти его, живого или мёртвого.
Покамлал[4] шаман и ответил Ку:
— Твой Очан далеко, за синими горами. Напрасно его искать будешь. Если даже найдёшь его, сама домой не вернёшься. Лучше забудь о нём, за меня замуж выходи.
Сердито блеснула глазами Ку и убежала от шамана. Сама решила на поиски друга отправиться.
Долго Ку бродила по тайге. Как птица, на ветках деревьев спала. Как зверь, орехами и травами питалась. От хищных зверей отбивалась с трудом.
Наконец добралась Ку до синих гор. Руки, ноги о камни ободрала, пока через высокие и каменистые хребты перевалила. Всё же вышла она на вершину горы…
Перед нею широкая Сагайская степь открылась. Внизу у подножия скалы увидела девушка стадо коров и овец, большое стадо, сытое. А пасёт его молодой парень, точь-в-точь, как её любимый — Очан.
Обрадовалась Ку, разволновалась, закричала:
— Очан мой, Очан!
И, протянув к нему руки, бросилась вниз со скалы.
Подхватил ветер её платье, широкие рукава раскинул, и полетела Ку белой птицей-Лебедем, закружилась над молодым пастухом.
Потом поднялась высоко в небо и камнем к ногам пастуха упала. Без Очана жить не смогла…
Вот какая любовь была у Ку.
Давно это было, а любовь у лебедей и сейчас такая, что друг без друга они жить не могут.
Урок
На памяти наших отцов такое случилось. Жил в улусе один очень бедный мужик. Была у него только одна шуба, да и та вся в дырах. Самому ему некогда было шубу чинить: уходил он на работу к баю рано, возвращался домой поздно. Усталый приходил, спать ложился.
Много раз просил он жену зашить дыры на шубе. Жена его и слушать не хотела, смехом отделывалась:
— Мороз боится шубы. Никогда к овчине не подходит.
Мужик был человек смирный и не поперечный, спорить не умел. А жена у него была — говорливая да бранчливая. Мало что делала. Спала много. Ленивая была.
Наконец мужику надоело мёрзнуть. И в самый лютый мороз попросил он у соседа коня и полушубок.
— Жену до горы прокатить хочу…
Разбудил жену и свою дырявую шубу ей подаёт:
— Надевай, жена, кататься поедем!
Жена обрадовалась, шубу надела, на улицу выбежала. Едут они на санях от улуса до горы и обратно. А мужик коня придерживает, бежать ему быстро не даёт. Не прошло времени мужику трубку выкурить, — жена от мороза жаться начала,
руками себя похлопывает. Потом задрожала, зуб на зуб у неё не попадает…
— Ой, мужик, домой, скорей домой! — а сама так замёрзла, что и слова, как следует, выговорить не может.
Наконец, домой вернулись — жена скорей к натопленной печке бросилась. Отогрелась немного и давай шубу чинить.
На пользу пошёл урок.
У большой ели
Было это много лет назад, когда старый Шапкай ещё молодым козлёнком по горам бегал.
Ранней весной один шорец с далёкой охоты домой возвращался.
Под вечер поднялся он вверх по долине на самый высокий склон горы. Вокруг посмотрел — на солнечной стороне деревья от свежих соков лоснились. В снегу тёмные круги вытаяли. Первой зеленью земля покрылась.
На полночной стороне деревья в зимней спячке дремали, солнца дожидались, от снега помаленьку отряхивались.