— А скажи-ка, голая кость, скоро ли мне придётся убираться с земли?
Смерть открыла свою чёрную книгу, посмотрела…
— Да, да, — сказала она. — Ешь и пей всё, что есть у тебя. Осталось тебе жить только три года.
— А немножко больше нельзя? — спросил Челей.
— Ни одного денька, — буркнула Смерть и, захлопнув книгу, пошла дальше.
— Ну, нельзя, так нельзя… — сказал Челей и продолжал жить так же спокойно, как и прежде. Не гулял, не пьянствовал, трудился, как всегда.
Третий год к концу пошёл, Челей на вершине горы железный гроб с девятью замками строить начал. Уходил он утром, возвращался вечером. Домой всегда шёл — вперёд пятками.
В указанный срок Смерть пришла к нему во двор. А Челей в это время спрятался.
Видит Смерть, что следы Челея только в гору идут, а обратных следов на дороге нет… Начала Челея искать. Целую ночь искала, никак не могла найти. От злобы кости у неё ещё белее стали.
— Вот мне от хозяина моего, Чаячи, теперь будет!.. — бормотала Смерть. — Он за то, что Челей не умер, песком тереть меня станет.
На другой день Смерть всё же подкараулила Челея.
— Что же ты меня пугаешь, Челей? — спросила она.
— Неужто ты, костлявая, не видишь, что я давно себе гроб готовлю? Ты не приходишь, а я при чём?
— Ты так ходил, что след на гору есть, а обратно домой нету, — сказала Смерть, — вот я и спуталась.
— Я тебя давно встретить приготовился, — показал Челей на железный гроб. — Ты, Смерть, в этих делах хорошо разбираешься, ложись, примерься, ладно ли будет лежать? Может, ещё что надо сделать.
Смерть посмотрела на гроб, легла в него и обрадовалась.
— Какой хороший гроб, — стала хвалить она. — Крепко и удобно сделано. Прямо не встала бы…
— Ну, и не вставай, — сказал кузнец и запер Смерть на девять замков. А сам домой ушёл.
Прошло с тех пор много-много лет. Чаячи на землю с облаков смотрит и всё удивляется: растёт на земле много умных людей, и никто не умирает.
Наконец, ему самому боязно стало. Как бы люди до него, Чаячи, не добрались. А костлявой нигде не видно.
Долго смотрел Чаячи, наконец, увидел: на горе, в железном гробу, Смерть, обманутая кузнецом; лежит.
— Вот, дура, сама попалась! — рассердился Чаячи. Но спуститься на землю побоялся, велел помощницу Смерть из гроба освободить.
С тех пор Чаячи и сделал Смерть невидимой: боится, что люди её перехитрят и совсем погубят.
Только в чёрной книге Смерти стало столько исправлений и продолжений сроков, что записи у неё никак не сходятся. Чем дальше, тем больше люди смерть путают. Вот какие люди стали.
Могучий Мустакай
Ниже улуса Тос, где на берегу Мрас-Су, высятся скалы Курлык-Кая, в семиступенчатой пещере одиноко жил человек. Имя его — Мустакай.
Ростом Мустакай почти до половины большого кедра был. Лицо словно из плохо дублённой кожи, волосы нестриженые, глаза похожи на два чёрных ковша, положенных вверх дном.
Дикую козу он за три хребта гор замечал. Свистящей стрелой, спущенной из костяного лука, любого зверя останавливал.
А вот силы у Мустакая было мало. Даже с кулак камень не мог он через реку Мрас-Су перебросить. И голоса его тоже никто не слышал. Многие в улусе думали, что Мустакай на свет такой немой и глухой родился.
— Э, если бы вместо Мустакая чёрный камень родился, от этого никому ни лучше, ни хуже бы не было. Зря живёт такой на свете.
— Эдак, эдак, — вздыхали старики. — Мустакай хоть и брат уважаемого нами человека, но сердце у него, однако, холодное, как лёд.
Не соглашался со всеми один только кайчи[7] Тордай. Он до хрипоты спорил, что Мустакай такой потому, что молодой ещё пока.
Сам Мустакай не знал, что о нём в улусе говорят. Он там и не бывал никогда, не видел, как живут люди.
Казалось ему, что когда-то он жил с братом и семью сёстрами на горе Шелин. Потом сын хана убил брата, сёстры куда-то исчезли. А Мустакая, ещё маленького, люди из Тоса, спасая от ханского сына, завернули в бересту, приплавили к скалам Курлык-Кая и спрятали в пещере. Здесь и растили они Мустакая. Приносили ему пищу, давали шкуры, чтобы укрываться. Только никогда не рассказывали ему о брате Шодравае и о семи сёстрах. Всегда просили тихо сидеть, и чуть шорох услышит — прятаться. Чуть зашумит Мустакай — его сыном Алтын-хана пугали.
Когда Мустакаю стало столько лет, сколько пальцев на руках и ногах вместе, ни один человек из улуса к нему в пещеру ходить больше не стал. Пришлось Мустакаю самому охотиться.
Но и в лесу люди почему-то стали его обходить далеко. Старались с ним не встречаться. И Мустакай решил тогда, что люди его ненавидят, гнева ханского сына боятся.