Но он добавил, что никто не выиграл: Кускун тоже не увидел горошка.
— Нет, я горошка не терял, — возразил Кускун.
— Ну, найди, — засмеялся Журавль.
— Помнишь, когда мы с тобой поднимались, то видели старушку на краю улуса? Она собиралась доить корову? — спросил Кускун.
— Помню, — ответил Журавль.
— Вот, когда она доила корову, наш горошек упал ей в подойник.
— Не может этого быть! — возразил Журавль.
— Давай полетим, — предложил Кускун, — проверим. Когда Журавль и Кускун с птицами прилетели к старухе,
она уже сцеживала молоко в кринки.
— Бабушка, посмотри-ка на дне подойника, нет ли горошины? — попросил Журавль.
Старушка вылила молоко и отдала им горошину.
— Вот видишь, наш горошек! — сказал Кускун.
— Вот это да! — зашумели птицы, — проиграл Журавль Кускуну.
Журавль от стыда ушёл на болото, где совсем мало птиц. Так и живёт по сей день на болоте.
Как птицы паштыка[1] выбирали
Когда земля только что с водою разделилась, на вершине поднебесной горы жил сам творец птиц — Чаячи.
Однажды летом жена ругать его стала:
— Пошто ты, Чаячи, такой? Всё лежишь да спишь, как барсук. Весь опух ты от сна, словно рой пчёл тебя искусал. Глаза твои не видят, а уши не слышат, как вокруг свистят и кричат птицы, хоть впору на небо перебирайся!.. А ты, Чаячи, есть ли, нет ли — всё равно. Сколько я тебя знаю, ни одну птицу ещё не наказал.
— Однако ты верно говоришь, — согласился Чаячи, — надо будет некоторым птицам головы поснимать.
Сказав это, Чаячи вскочил с пуховой постели, быстро оделся, взял свою кривую саблю, торопливо спустился с горы и зашагал по чистому полю.
Около болота, вытянув шею, важно разгуливал длинноногий Журавль.
— Т-ру, тру! — обрадовался Журавль, увидев творца птиц.
— Эзен, здравствуй, — сказал Чаячи.
Журавль поклонился и стал расспрашивать:
— Как вы изволили спуститься к нам, по каким делам?
«Что сказать? — задумался Чаями. — Если сказать, что голову многим рубить, как-то нехорошо…»
— Порядка не стало среди птиц, — сказал он.
— Тр-у! — закричал Журавль. — Значит, паштыка выбирать?
— Да-да, — подтвердил Чаячи.
— Может, я пойду в паштыки? — спросил Журавль и стал важно ходить перед Чаячи.
— Да, пожалуй, тебя и выберем, — сказал Чаячи, — только собери сюда всех птиц.
— Это я вмиг сделаю, — заторопился Журавль и полетел, громко выкрикивая:
— Тру, тру, тру! Собирайтесь скорей, паштыка выбирать будем!
Через две-три ночи собрались почти все птицы, прилетели большие и маленькие, страшные и красивые. Всеми цветами перья их переливались.
Теперь уж ни одна птица не шумела и не кричала. Все уселись в круг и молча поглядывали на Чаячи и на Журавля.
Журавль козырем похаживал, порядок наводил, больших птиц назад отталкивал, маленьких поближе к Чаячи ставил.
В это время Чаячи книгу свою развернул, посмотрел, все ли в сборе.
— А где короткокрылый Чаблак[2]? — спросил он.
— Я ему прямо в ухо кричал, — ответил Журавль.
— Если он отлынивать начал, надо ему голову снять. Так и сделаем, — сказал Чаячи, взявшись рукой за саблю.
Ещё слова эти не замолкли, птицы не успели глазом моргнуть, как Чаблак у ног Чаячи опустился.
— Где ты был? Заставляешь нас ждать! — закричал Чаячи, вынимая саблю из ножен. — Я тебе, не сходя с места, голову сниму!
— Долго ли это сделать? — спокойно ответил Чаблак. — Лучше спроси, почему я опоздал.
— Ну, скажи, почему позже всех прилетел?
— Я не виноват, — ответил Чаблак. — Сам же ты дал мне такие маленькие и слабые крылья. Пролечу несколько саженей, падаю на землю и отдыхаю. Днём лечу, а ночью на счётах подсчитываю.
— А что же ты ночью считаешь? — удивился Чаячи.
— Считал, — сколько звёзд на небе, сколько камней на берегу.
— Ну, и что же получается?
— Если к камушкам добавить кусок песчаника, камней больше, чем звёзд на небе, получается.
— М-м-м… — пожал плечами Чаячи.
— Но это ничего, кусочек песчаника за камень можно не считать. Другое трудней: сосчитать, сколько деревьев упавших лежит на земле, стоящих сколько.
— Ну, а здесь, что получается? — заинтересовался Чаячи и вложил саблю обратно в ножны.
— Засохшую осину не знаю куда прибавить. Прибавлю к лежащим — лежащих больше получается, прибавлю к стоящим — стоящих на одну больше.