— Да, это тяжёлая задача, — покачал головой Чаячи.
— Это тоже ещё не беда, пустую, засохшую к лежащим добавить надо. Тяжело вот что было считать: сколько мужчин и женщин на свете.
— Интересно, кого же больше? — спросил Чаячи и даже наклонился к Чаблаку.
— Если тебя, Чаячи, прибавить к женщинам, то получается на одну женщину больше. А если к мужчинам — тогда больше на одного мужчину. А я затрудняюсь: кем тебя, Чаячи, считать?
— Как это — затрудняешься? — закричал Чаячи.
— Так-то я знаю, — сказал Чаблак, — мужчина ты, но делаешь всё так, как жена скажет. К женщинам тебя прибавить надо.
— Нет, нет, — возразил Чаячи, — мало ли что она говорит, я по-своему сделаю. Возьму да и никому не сниму голову. Изберём тут паштыка — и всё дело.
— Тогда я тебя к мужчинам прибавлю… — сказал Чаблак.
— Ну, давайте, паштыка выбирать, — посмотрел на птиц Чаячи. — Кого изберём, Журавля, что ли?
— Разве в паштыки вора Журавля выбирать можно? — закричал Кулик. — Он на пашне у людей ячмень глотает.
— Нет, — сказал Чаблак, — Журавль не годится. На сборщика налогов походит. Лучше Кытлык-куша — Павлина изберём.
— Кытлык-куша! — закричали и засвистели все птицы. — Кытлык-куша! Пусть нами правит.
И стали по перышку у себя из крыльев брать и отдавать Павлину. Оттого у Павлина теперь и хвост такой красивый, всеми цветами переливается.
А Чаблака с тех пор спасителем птиц считают. Поэтому охотники в него и не стреляют никогда.
Зайчик
Жил на свете трусливый Зайчик.
Однажды перёд утром Зайчик долго петлял на первом снегу, запутывая свои ночные следы. Потом он сделал большой прыжок и спрятался у лежащей на земле берёзы. Притаился так, что самый зоркий глаз его не мог заметить, ни одна собака не могла учуять.
Лёг Зайчик и тотчас задремал.
Вдруг совсем рядом кто-то начал стучать:
— Тук-тук, тук-тук, тук-тук…
Встревожился Зайчик.
— Наверное, это какой-нибудь хищник свой клюв точит.
Хотя и живой Зайчик, а кажется ему, что он уже от страха умер…
Потом всё стихло. Еле-еле успокоился Зайчик. Но только хотел он закрыть свои косые глаза, услышал: невдалеке люди идут. Двое. Сапоги у них с длинными голенищами, скрипят. Подсумки для добычи большие, по ногам хлопают. Ружья двухствольные, стволы на солнце блестят. Идут они, о заячьем мясе громко разговаривают…
Вот мимо они прошли, кругом опять спокойно стало.
Не прошло времени глазом девять раз моргнуть — собака залаяла. Старая собака, короткохвостая, ослепла совсем — дятла за рябчика приняла, обозналась.
Дятел разноцветными крыльями взмахнул, на другое дерево полетел. А Зайцу, хоть он и живой был, опять померещилось от страха, что он умер.
Собака давно нюх потеряла, в заячьих следах не разбиралась, убежала далеко в сторону.
В это время Дятел над лесом покружился и сел на упавшую берёзу, под которой Зайчик лежал.
В смертельном испуге взглянул на птицу Зайчик.
— Опять умер, что ли? — спросил Дятел.
— Ой, ой, я подумал, что ты Сова… — еле слышно прошептал Зайчик.
— Лежи смирно, — сказал Дятел, — я вижу, что у скалы охотник идёт. Ружьё у него одноствольное, держит он его наготове…
— Ой, ой, я больше не могу здесь умирать! — закричал Зайчик. — Убегать, убегать надо!..
Выскочил из-под берёзы и поскакал, куда глаза глядят.
Раздался выстрел. Заяц подскочил и упал на снег.
Поглядел на упавшего Зайца Дятел, покачал головой и сказал:
— Однако удивляться нечего, трус всегда так глупо умирает.
Добрый Медведь
В долине Мрас-Су это было. По осенней тайге шёл сытый Медведь. Жёлтая трава под его лапами шуршала. Листья берёз и осин падали на его густую шерсть.
Лениво поглядывал Медведь на красные сочные ягоды калины, на пожелтевшие кусты черёмухи.
У горелого пня Медведь увидел муравьиную кучу… но не разорил её. Наткнулся на нору Бурундука… и не разрыл её.
— Вот какой я добрый, — хвалил себя Медведь, — никого не трогаю, никому не мешаю. Хороший я зверь, всем добра хочу. Не понимаю одного: почему пасечник в меня из ружья стреляет, чем я его обидел?
Так, разговаривая сам с собой, Медведь подошёл к болоту. Тут он услышал: кто-то мычит.
— Ага, пёстрая пасечникова корова мычит, — догадался Медведь. — Отомщу-ка я пасечнику! Задеру двурогую! Её пёстрая шкура давно мне не нравится. Шея у неё тонкая, губы толстые. Плохие телята у неё, в прошлом году бычок совсем невкусный был…